Свадьбы не будет. Ну и не надо!
Шрифт:
А делать из Беаты продавщицу – что за безумная идея! На хорошеньких продавщицах пачками женятся герои О. Генри. А уж продавщица такого интимного товара, как колготки, в глазах мужчин обладает великой и соблазнительной тайной женственности. Мужчина, который видит эту тайну в ее глазах, пойдет за ней на край света.
Нет, прерывать проект, конечно, нельзя. Галя что-то заподозрит, ведь с появлением Беатиных статей-рекомендаций популярность журнала сразу выросла. Но надо заслать ее в такое место, где вообще не ступает нога человека. Нога мужчины. Только так он может быть
Хотя на самом деле спокойным может быть лишь тот, кто крепко возьмет ее за локоть и отведет в загс. В тот день, когда Игорь на это решится, все остальные проблемы отпадут сами собой.
Если такой день когда-нибудь наступит.
Бе-а-та. Be-a-ta. To Be or not to Be.
Дедки и их бабки
Беата дала себе слово, что поедет на метро. Но день был такой мрачный, что забираться под землю казалось совершенно немыслимым. Она поймала «тачку».
– Навещать кого едете? Бабушку или дедушку? – спросил пожилой словоохотливый водитель, когда она назвала адрес.
– Я там работаю.
– А! Врачом, наверное.
Неужели она так хорошо выглядит, несмотря на старенькую лыжную курточку и дачные джинсы? Наверное, ее выдает косметика, но нельзя же совсем не краситься. Хотя почему нельзя? Все равно вид останется ухоженным. И руки, руки! Длинные аристократические пальцы чуть не погубили сыщика Володьку Шарапова в логове «Черной кошки». Но ничего, мозоли на руках – дело наживное.
Беата не решилась сказать шоферу правду – что она работает уборщицей. Прямо с сегодняшнего дня. Во втором ходячем отделении геронтологического пансионата, то есть, по-простому говоря, дома престарелых. Правда, заведение частное, платное, и от этого должно выглядеть более или менее прилично. Но прилично – по сравнению с чем?
Передавая ей письмо уборщицы Ларисы, Игорь виновато смотрел в сторону, как будто посылал ее разминировать Панкисское ущелье. На лице у Галины читалось откровенное неодобрение. «Ажур» принципиально не касался таких неприятных, негламурных тем, как старость, бедность, болезни, черная работа. Непонятно, откуда взялась эта Лариса, как ей попал в руки журнал и почему она решила написать в редакцию письмо о своей нелегкой доле, не имеющей к ним никакого отношения. Уборщица в доме престарелых! Это даже не продавщица колготок. Натурально, в такой дыре не только мужчину не найдешь, но и сама потеряешь человеческий облик – если он у тебя прежде был.
Но Игорь считает, что Беате все нипочем, она найдет свою жемчужину даже в навозной куче. Так он сказал ей в виде напутственного слова. И она не спорила, ей ли бояться темных сторон жизни!
Устроиться уборщицей в андреевский геронтологический пансионат оказалось легче легкого. Несмотря на солидные деньги, взимаемые с постояльцев, неквалифицированным работникам там платили гроши. «Подарками доберете», – утешила Беату тетенька в кадровом агентстве после ее вопроса по поводу зарплаты: «Это евро или доллары?», вызвавшего дружный смех всей конторы.
Подарками. Иными словами, ей придется не только мыть коридоры и туалеты, но и брать взятки. Или отбиваться
Пансионат выглядел не так уж страшно. Довольно запущенный, но симпатичный особняк на окраине Москвы. Правда, много воронья в пустынном голом парке. Но о виде из окна здесь вряд ли кто-то заботился.
У старшей сестры отделения Беата получила халат, шапочку, пакет резиновых перчаток и ключ от кладовки, где хранились ведра и швабры.
– Кладовку закрывать! – предупредила сестра. – Наши бабки и дедки лезут во все щели, как тараканы.
Бабки и дедки с любопытством разглядывали Беату, когда она с другой уборщицей, коренастой Валентиной, проходила по коридору. Шепот: «Новенькая... Какая молоденькая... Наверное, из приезжих...» – таял под высокими сводами. Лепные потолки, классические окна и двустворчатые двери с красивыми ручками делали помещение похожим на бальный зал, но на этом сходство и заканчивалось. В зале не по-бальному пахло кашей, лекарствами и хлоркой с какой-то парфюмерной примесью. И еще чем-то кисловатым – то ли мочой, то ли тлением, Беата старалась не внюхиваться. Впрочем, здесь было чисто, как в том месте, где непрерывно моют и где люди не живут, а лишь чего-то ожидают. Наверное, так должно выглядеть Чистилище.
– Работы много, – сухо предупредила ее Валентина.
Это Беата поняла в первый же день. Ей надо было мыть коридор, туалеты, лестничную площадку с реликтовыми неработающими телефонами-автоматами. И конечно, палаты. Палат, к счастью, на этаже было немного.
Беата хорошо подготовилась к новой трудовой деятельности: купила резиновые перчатки, более качественные, чем выдавали в пансионате, упаковку хороших тряпок и импортное моющее средство. В кладовке она выгрузила из пакета все это богатство и поймала изумленный взгляд напарницы:
– Ты что это – со своим инвентарем пришла?
Беата кивнула. Как она и ожидала, местные тряпки были серыми, рваными и вонючими.
– Зашибись, – пробормотала Валентина. – Думаешь, тебе это кто-то оплатит? Не надейся!
Тут только Беата сообразила, что «инвентарь» стоит почти всю ее зарплату и в руках скромной уборщицы выглядит совсем уже неуместной роскошью.
– Это... это мне в кадровом агентстве выдали, – объяснила она, – когда принимали на работу. У них там была акция...
– Акция! – фыркнула Валентина. – Ну, вот что: раз акция, давай это все сюда, я в шкаф запру. Чтоб с других этажей не потаскали.
– А... как же я сегодня? – растерялась Беата.
– Сегодня? На вот, отлей себе. – Она сунула Беате какую-то грязную пластиковую банку. – Тряпку одну, так и быть, возьми.
– Так сюда мало поместится, – возразила Беата, вертя банку.
– А ты разводи пожиже, вот и не будет мало. Экономика должна быть экономной.
Беата экономить не умела. Более того – оказалось, что она также не умеет мыть пол, отжимать тряпку, управляться с туалетным «ершиком» и даже включать кран. Валентина покрикивала на нее так, что любопытные старушки прижимались к стенам и съеживались, как грибы-сморчки.