Свадебное ожерелье
Шрифт:
— «Волшебницы-основательницы стали первыми магами на континенте», — прочла девушка первую строку.
— Именно этому всех учат, прикрывая истину ложью, — печально ответила мать. — На протяжении очень многих лет роннавельцев приучали к тому восприятию действительности, которая выгодна нынешней власти. Так люди поверили в основательниц, так люди поверили в черных осьминогов.
— Я знаю, что если собрать все кристаллы Леколет и уничтожить их, то осьминоги пропадут, — призналась Нала.
— Не это нужно Кельму. — Мардж покачала головой и горько улыбнулась. — Совсем не это. Он жаждет
— И поэтому он за тобой гонялся? Узнал, что кристалл у тебя?
— Не совсем. — Женщина поникла и устало потерла виски. — Обещай, что никогда и никому не расскажешь.
Нала нахмурилась, но медленно кивнула.
— Основательницы никогда не были первыми волшебниками здесь, — вдруг усмехнулась женщина.
— Каары, — догадалась девушка.
Мардж кивнула и продолжила:
— Каары совсем другие, и их магия заключена в способности знать все то, что известно хоть одному человеку на этой земле.
— А мне казалось, что каары знают то, что доступно хоть одному из кааров, — озадаченно склонила голову набок девушка.
Женщина улыбнулась:
— Не только, но правила запрещают им рассказывать о себе слишком много… До прихода сюда основательниц жизнь кааров складывалась довольно спокойно, почти при каждом вельможе или торговце — в те времена еще не появилось разделение, как сейчас, — служил каар. Потом сюда явились осьминоги, а следом — волшебницы. Удивительно, как быстро люди способны возненавидеть то, что еще совсем недавно почитали наивысшим даром…
— Основательницам не нужны были конкуренты, — озвучила Нала мысль, вертевшуюся на языке.
— Им не нужны были те, кто знал про них правду. За десять последующих лет в землях нынешней империи уничтожили почти всех кааров, а уцелевших заставили уйти в горы Криннорвиля. Никто не знает, что было бы потом, если бы к власти после смерти своего отца не пришел Тримитин, который родился с даром каара. Никогда ни до, ни после на троне Роннавела не сидел Знающий. Но Тримитин скрывал свой дар. Ему стоило немалых трудов не только ограничить распоясавшихся при прежнем правителе основательниц, но и ввести закон, согласно которому каары объявлялись неприкосновенными. Каары вечно будут благодарны этому человеку, хотя Тримитину пришлось пойти на огромные уступки волшебницам.
— И император заключил договор с основательницами? Он позволил использовать магию, чтобы уберечь записи в хрониках от всеобщего знания? — спросила девушка, на что мать утвердительно кивнула:
— Да, и это тоже. Тот договор позволил волшебницам скрыть все, что могло их выдать. Много, ох как много тайн осталось записано лишь на бесценной телячьей коже, охраняемой от взглядов посторонних. — Мардж развернула книгу к себе и погладила серебряные уголки обложки. — Время шло, и с каждым столетием все меньше людей вспоминало о хрониках и странностях прошлого. Но потом нашлись те, кто решил разузнать правду. Кельм и Татем Кассиоль. В тот год они, кажется, даже не вызвали у нас с Сеном подозрения, но затем… Кельм задавал много вопросов каарам, пока не выяснил,
— Принц и маг знали, чем для них это обернется, — поняла Нала. — Ведь каар, я так понимаю, все бы рассказал Джорвину.
Мать кивнула и продолжила:
— Мы знали, что вопросы принца вызваны не банальным любопытством. И я уговорила Сена узнать побольше про Артакские хроники. Тогда-то Кельм и Татем поняли, что мы за ними следим, и без труда узнали, кто я такая. Еще через какое-то время они выяснили, что у меня хранится настоящий кристалл, заполучить который казалось им куда проще, чем грабить кого-то из магов.
— А как же кристалл самих Кассиолей? — насторожилась Нала. — Почему они не начали с него?
Марджори вдруг тихо хмыкнула и довольно ответила:
— Как оказалось… он пропал. А Кельм и Татем как-то это выяснили.
— Правда? — удивилась Нала. — Но почему об этом никто не знает?
— Потому что копию от оригинала отличить очень сложно, — ответила Мардж.
— А ты откуда знаешь?
— Мама рассказывала, а ей об этом говорила много лет назад тогдашняя хранительница кристалла Кассиолей, — припомнила женщина. — Мама взяла с меня слово, что я никому не расскажу, но какой толк сейчас об этом молчать.
Вилена старалась изобразить на лице счастье, но каждый раз, когда в толпе она видела родителей, девушку бросало то в жар, то в холод. В ближайшие несколько часов ей предстояло не только как-то объяснить отсутствие Ксаны на балу, но и после этого изображать сестру сутки напролет.
Она вздохнула и кивнула слуге, разносившему вино. Сейчас ей требовалась вся смелость и сила духа, чтобы пережить несколько дней до праздника. Но и тогда ничто не гарантировало, что Ксана вернется вовремя и родители не узнают о произошедшем.
От мысли о том, как отреагируют Майя и Итен Дарк на пропажу дочери, отправившейся неизвестно куда в компании Сержа Кассиоля, Вилена вздрогнула и залпом опустошила бокал, не почувствовав вкуса.
— Милочка, вы ведь Ксана Дарк?
Девушка нахмурилась и обернулась к невысокой хрупкой девушке, выглядевшей едва ли старше самой Вилены, но при этом одетой в более темные тона замужней дамы. Волосы незнакомки, тщательно завитые и уложенные небрежными каскадами, сверкали и переливались. Полупрозрачная ткань платья открывала больше, чем следует, подчеркивая точеную фигуру. В глазах читалось довольство собой и пренебрежение к окружающим.
Стоило девушкам встретиться взглядом, как незнакомка тут же моргнула, нацепив на лицо самое милое выражение, какое только было возможно. Вилена так явственно заметила этот переход, что ей даже показалось, будто она слышит щелчок в момент, когда незнакомка приказала себе быть обворожительной.
— Мы с вами, кажется, незнакомы, — прощебетала девушка и подхватила Вилену под руку, очаровательно улыбнувшись. — Меня зовут Милена.
— Милена?.. — переспросила Вилена, ожидая, что девушка упомянет родовое имя, но незнакомка только хихикнула и отмахнулась: