Свадебное платье для Молли
Шрифт:
Молли была стихией, с которой надо считаться. Хьюстон начинал понимать, что если бы ему пришлось заниматься делами фонда не две недели, а два месяца, то к концу этого срока он точно был бы готов расстилать перед ней собственный плащ, чтобы девушка могла перейти лужу не запачкавшись. Он, наверное, даже выделил бы средства для «Сказки выпускного» из собственного кармана, а не ограничился бы спонсированием только ремонта офиса.
Так что первоочередной задачей было не дать девушке понять, какое влияние она на него оказывает.
Им пришлось поймать такси, потому что Молли сказала, что вид его машины
Детский центр ярким пятном выделялся среди унылых домов. Улица сильно смахивала на ту, где вырос сам Хьюстон. Если не считать радужное здание центра, все здесь выдавало запущенность и отчаяние. А вот дом для детей сиял теплым желтым цветом, на его фасаде были нарисованы огромные подсолнухи, тянущиеся к окнам второго этажа.
Хьюстон и Молли поздоровались с персоналом, и сотрудники провели для них занимательную экскурсию, рассказав по дороге, на что тратятся деньги «Второго шанса». Уитфорд был впечатлен разумным расходованием средств.
В «Солнечной карамели» на Молли реагировали так же, как и пенсионеры в саду. Очевидно, общение с людьми было, сильной стороной девушки. Хьюстон уже заметил, что душевная атмосфера «Второго шанса» – полностью заслуга Молли. К ней все относились с любовью и уважением, это не мог не заметить даже такой прожженный циник, как он. Такое нельзя купить за деньги.
Да, Молли пока делала успехи в достижении своей цели. Но правда заключалась в том, что Хьюстону уже приходилось иметь дело с женщинами, мечтавшими подобрать ключи к его сердцу и пробудить в нем чувства, которые ему совершенно не хотелось испытывать.
Не сказать, что Молли им в чем-то уступала, но они тоже были весьма настойчивы в своих попытках. Хьюстон встречался с карьеристками, такими же, как и он, помешанными на работе дамочками, которым было не до серьезных отношений. Иногда кто-то из них вдруг решал изменить правила игры, полагая, что и он готов к чему-то большему. К общему будущему. Детям. Белому штакетнику вокруг аккуратного газона. Сказкам. Вечности. Пока смерть не разлучит их. Совсем мало вещей в этой жизни наводили на него подобный ужас.
Должно быть, вид у него был довольно скептичный, потому что Молли вдруг взглянула на него и улыбнулась. Судя по улыбке, девушка припрятала в рукаве еще немало козырей.
– Сейчас мы пойдем на урок музыки, а потом пообедаем с детьми, – радостно сообщила Молли.
– На самом деле мы можем просто…
В этот момент в комнату начали строем заходить дети. Они кидали любопытные взгляды на посетителей и, судя по всему, очень боялись выступать перед ними, словно Хьюстон и Молли были членами королевской семьи, снизошедшими до простых смертных. Хьюстон бросил на Молли раздраженный взгляд, давая понять, что ему не нравится, когда используют детей, чтобы достучаться до него, и он считает это отвратительным. Но он не добился желаемого эффекта – стайка шалопаев полностью разрушила его планы. Они принялись обнимать ее за колени, причем прижимались с такой силой, что девушка упала. И тут на Молли
Может, ее пора спасать? Уитфорд с ужасом наблюдал, как из этого роя появилась рука Молли и… тут же снова исчезла. Он никак не мог решить, что же ему делать, но тут услышал взрыв женского смеха и понял, что девушка чувствует себя в этой ситуации просто прекрасно и ей даже нравится такое близкое общение с детьми.
Хьюстон попытался остаться невозмутимым, но больше не мог лгать себе и признал, что в его душе шевельнулось какое-то смутно знакомое чувство.
Зависть. Нет, он не завидовал этим сопливым малышам с потными ладошками. Ему хотелось с такой же легкостью, как и Молли, наслаждаться жизнью, радоваться каждому удивительному моменту и получать удовольствие от поцелуев и объятий незнакомой детворы.
Из-под кучи вновь раздался хохот Молли. Этому Хьюстон тоже завидовал. Когда он в последний раз вот так смеялся? Когда позволял себе полностью расслабиться? Да и было ли вообще такое когда-нибудь?
Интересно, а будет? Скорее всего, нет. У него был порыв отбросить самоконтроль в саду, а потом и в «Bay!». Но на каком-то отрезке своей жизни Хьюстон почему-то решил, что хорошее настроение – признак слабости.
Наконец-то девушке удалось высвободиться и подняться на ноги, хотя на ней продолжали висеть малыши.
Деловая женщина, коей Молли была сегодня утром, исчезла. На ее месте появилась растрепанная девчонка в мятой одежде и рваных колготках, потерявшая одну туфлю.
Хьюстон никогда еще не видел ничего прекраснее.
Он до сих пор не решил, будет ли девушка достойной преемницей мисс Вив. Но какое-то шестое чувство ему подсказало – Молли будет прекрасной матерью. У нее любящее сердце, веселый нрав и здоровый авантюризм, которые могут стать хорошим подспорьем при общении с собственными детьми.
Странно, но от этой мысли сердце в груди Хьюстона защемило с такой силой, что он был не в силах даже вздохнуть.
Может, ему стало жаль Молли, ведь тот козел не смог оценить ее по достоинству, упустил такую замечательную девушку и разбил все ее мечты?
Уитфорд постарался сосредоточить все свое внимание на маленьких шалопаях, пытающихся выстроиться ровными рядами на импровизированной сцене. В глаза бросалось, что это дети из очень нуждающихся семей. Почти все были одеты в штопаную-перештопаную, но чистую одежду. Некоторые были абсолютно веселы и шаловливы, на других явно сказалась тяжесть недетских забот.
С щемящим сердцем Хьюстон понял, что может точно сказать, кто из них лежит по ночам с открытыми глазами, боясь темноты и звуков, доносящихся из-за стены. Ему нестерпимо захотелось сбежать, но Молли словно угадала его порыв.
– Они специально репетировали, чтобы выступить перед нами, – прошипела девушка, и Хьюстон приказал себе собраться и взглянуть в лицо собственным страхам.
Но почему его так ужасает кучка маленьких оборванцев? Хьюстон попытался усесться поудобнее на крошечном жестком стуле и расслабиться. Комната была наполнена детскими криками, смехом и визгом. На счет «три» шум сменился звуками настраиваемых инструментов.