Свадебное путешествие
Шрифт:
Мне было не по себе: консьерж уставился на меня и не отводил взгляда. Да и кабилец тоже с любопытством разглядывал меня.
– Но он уже целую вечность не живет здесь...
– И он наградил меня снисходительной улыбкой, словно перед ним был слабоумный.
– В квартире никто не живет по крайней мере лет тридцать... Я даже не знаю, существует ли еще этот месье Риго...
Кабилец в голубой спецовке, казалось, был совершенно безразличен к судьбе Риго, если только не притворялся из деликатности, что не слушает наш разговор.
– Впрочем, оно и лучше, что я ничего не знаю... Квартира как будто моя... ключ у меня,
– Вы знали месье Риго?
– спросил я с бьющимся сердцем.
– Да... Как по-вашему, сколько лет я здесь консьерж?
– Он слегка выпрямился и по очереди рассматривал нас, кабильца и меня.
– Ну скажите сколько?
Кабилец пожал плечами. Я молчал. Консьерж подошел ко мне почти вплотную.
– Сколько вы мне дадите лет?
– Он смотрел мне прямо в глаза.
– Ну скажите - сколько?
– Шестьдесят.
– Семьдесят пять!
После этого признания он отпрянул, будто хотел посмотреть, какой эффект оно произвело. Но кабилец оставался бесстрастным. Я же заставил себя проговорить:
– Вы действительно выглядите намного моложе. Так когда вы познакомились с этим Риго?
– В сорок втором.
– Он жил здесь один?
– С девушкой.
– Мне бы хотелось посмотреть квартиру.
– Она вас так интересует?
– Просто совпадение. Я думал, что некий месье Риго сдает здесь квартиру... Видимо, неправильно прочел фамилию и адрес в газетном объявлении.
– А вы хотите снять квартиру в этом квартале?
– Да.
– И квартира Риго вас заинтересовала бы?
– Почему бы и нет?
– Вас устроит снять ее сразу до февраля? На меньший срок не подойдет... Я всегда сдаю ее минимум на полгода...
– Стало быть, до февраля.
– А платить прямо мне, из рук в руки, согласны?
– Согласен.
Кабилец в голубой спецовке протянул мне пачку сигарет, затем закурил сам. Он рассеянно следил за нашей беседой. Может, он давно привык к подобным переговорам на предмет сдачи квартиры Риго.
– Разумеется, я хочу получить наличными... сколько вы можете заплатить?
– Сколько скажете, - сказал я ему.
Он стоял, прищурившись и заложив пальцы под отвороты воротника.
– Ну скажите... сколько?..
Квартира была на третьем этаже ближнего к бульвару дома, и окна открывались прямо на бульвар Сульт. Коридор вел на кухню, где в углу был устроен душ; дальше - маленькая пустая комната с закрытыми металлическими ставнями и, наконец, в глубине еще комната, довольно просторная, с двумя придвинутыми друг к другу одинаковыми кроватями с медными спинками. У противоположной стены - зеркальный шкаф.
Консьерж закрыл за собой дверь, и я остался один. Он обещал вернуться с масляной лампой, потому что электричество было отключено давным-давно, телефон - тоже. Но он все это очень быстро восстановит.
Задыхаясь от жары, я открыл окно. Шум автомобилей с бульвара и лучи солнца, осветившие комнату, вернули меня в реальность нынешнего дня. Я облокотился на подоконник. Внизу автомобили и грузовики остановились на красный свет. Совсем не тот бульвар Сульт, который знали Ингрид и Риго; его можно узнать разве что летними вечерами или по воскресеньям, когда здесь пустынно. Да-да, я был уверен, что они жили здесь некоторое время до отъезда в Жуан-ле-Пэн. Ингрид намекала на это, когда я в последний раз видел ее одну в Париже.
Я открыл одну за другой дверцы шкафа, но там остались одни вешалки. В зеркальные створки брызнуло солнце - я зажмурился. Пустые бежевые стены, краска местами облупилась. Только над кроватями - пятно, видимо, там висела картина или зеркало. Сбоку у каждой кровати - ночной столик светлого дерева с мраморной доской сверху, как в отелях. Занавески бордового цвета.
Я хотел открыть ящик одного из ночных столиков, но он не выдвигался. Мне удалось совладать с замком с помощью ключа от моей квартиры в Сите-Верон. В ящичке - старый коричневый конверт. На марке значилось: "Французская Республика". Синими чернилами было написано: "Месье Риго. Тильзитская ул. 3, Париж-8", все это перечеркнуто, а сверху черными чернилами другой адрес: "Бульвар Сульт, 20 Париж-12". В конверте лежал листочек с напечатанным на машинке текстом.
"18 января 1942 г.
Вниманию жильцов!
Особняк, который в настоящее время является доходным домом (площадь Звезды, вход со стороны Тильзитской улицы, 3), вскоре будет выставлен на продажу.
За более подробной информацией обращаться к г-ну Жири, присяжному поверенному (бульвар Мальзерб, 8), или в управление недвижимости (Банковская улица, 9)".
И снова у меня было ощущение, что мне снится сон. Я ощупывал конверт, перечитывал адрес, глаза надолго останавливались на фамилии "Риго" - буквы не менялись. Потом шел к окну убедиться, что по бульвару Сульт едут машины, что и машины, и бульвар - сегодняшние. Мне захотелось позвонить Аннет, чтобы услышать ее голос. Но, снимая трубку, я вспомнил, что телефон отключен.
На кроватях лежали одинаковые шотландские пледы. Я сел на краешек одной из кроватей лицом к окну. В руке я держал конверт. Да, именно об этом рассказывала мне Ингрид. Но ведь часто нам снятся места и ситуации, о которых кто-то когда-то рассказывал, а к ним добавляются другие подробности. Вот и конверт. Существовал ли он наяву? Или был деталью моего сна? Во всяком случае, в доме три по Тильзитской улице была квартира матери Риго, и он жил там в то время, когда они познакомились с Ингрид. Она рассказала мне, как была изумлена, когда Риго привел ее в эту квартиру - временно, несколько недель, он был там один, - и какой надежностью повеяло на нее при виде старинной мебели, ковров, делавших шаги бесшумными, картин, люстр, деревянных панелей на стенах, шелковых занавесей и зимнего сада...
Они не зажигали света в гостиной - комендантский час. Несколько минут сидели, глядя в окно на черную громаду Триумфальной арки и на светящуюся белым снегом площадь.
– Вы спали?
Он вошел в комнату, а я и не услышал. В руке у него была масляная лампа. Уже стемнело, и я лежал. Он поставил лампу на столик у кровати.
– Вы прямо сегодня и останетесь в квартире?
– Пока не знаю.
– Вот вам простыни, если хотите.
Лампа отбрасывала тени на стены, и будь я один, я мог бы подумать, что сон мой продолжается. Но присутствие этого человека казалось вполне реальным. И голос его звучал ясно и звонко. Я встал.