Свадебное путешествие
Шрифт:
– Одеяла у вас уже есть.
– Он показывал на шотландские пледы, которыми были покрыты кровати.
– Они принадлежали Риго?
– спросил я.
– Конечно. Это единственное, что осталось здесь, не считая кроватей и шкафа.
– Значит, он жил здесь с женщиной?
– Да. Помню, они еще тут были во время первой бомбардировки Парижа... И оба не захотели спускаться в подвал...
Он подошел и облокотился рядом со мной на подоконник. На бульваре Сульт было пустынно - дул ветер.
– В самом начале будущей недели у вас будет телефон... Воду, по счастью, не отключили, и я починил
– Это вы следите за квартирой?
– Да. А время от времени сдаю ее, чтобы были деньги на карманные расходы.
– Он глубоко затянулся.
– А если вернется Риго?
– спросил я.
Он мечтательно глядел вниз, на бульвар.
– Я думаю, что после войны они жили на юге... Редко приезжали в Париж... А потом она, должно быть, ушла от него. Он остался один. Лет десять я еще видел его время от времени. Он здесь жил иногда... И приходил за почтой... А потом я его больше не встречал... И я не думаю, что он возвратится.
– Серьезность тона, с которой он произнес эту последнюю фразу, удивила меня. Он смотрел, не отрываясь, куда-то на другую сторону бульвара.
– Люди уходят и не возвращаются. Вы не замечали, месье?
– Да, конечно.
У меня было желание спросить его, что он под этим подразумевает. Но я передумал.
– Так вам нужны простыни или нет?
– Сегодня я ночевать здесь не буду. Все мои вещи в гостинице "Доддс".
– Если вам завтра понадобится кто-нибудь для переезда, мы здесь - я и мой приятель с заправочной станции.
– У меня почти нет вещей.
– Душ работает хорошо, только мыла там нет. Я могу сейчас принести. И зубную пасту...
– Нет-нет, еще одну ночь я проведу в гостинице...
– Как хотите, месье. Надо дать вам ключ.
– Из кармана брюк он достал маленький желтый ключик и протянул его мне.
– Не потеряйте.
Тот ли это самый ключ, которым давным-давно пользовались Ингрид и Риго?
– Ну, я пошел. Я дежурю на станции обслуживания, помогаю приятелю. Если понадоблюсь, вы найдете меня там.
– Он быстро пожал мне руку.
– Оставляю вам лампу. Провожать меня не надо. Я умею ориентироваться в темноте.
– И он тихо закрыл за собой дверь.
Я перегнулся через подоконник и увидел, как он выходит из дома и медленно, бесшумно идет к станции обслуживания. Только теперь я заметил, что он в мягких тапочках. Его белая рубашка и серые брюки придавали ночи какую-то курортность.
Он подошел к кабильцу в голубой спецовке, и оба уселись на стулья возле бензоколонки. Должно быть, спокойно курили. Я тоже курил. Погасил лампу, и красноватый кончик моей сигареты отражался в зеркальном шкафу. Такие теплые вечера, как сегодня, когда на тротуар выставляются стулья, чтобы можно было выйти и подышать свежим воздухом, еще будут. Надо и мне воспользоваться этой передышкой, пока не началась осень.
Примерно в это же время года однажды вечером в конце июля, я и встретил Ингрид последний раз. Я провожал Кавано. Он улетал в Бразилию, куда через месяц должен был отправиться к нему и я. Мы только осваивали профессию путешественников, и я нипочем бы не смог предугадать, что в один прекрасный день сделаю вид, будто отправляюсь в ту же страну, а сам скроюсь в гостинице двенадцатого округа. Он сел в автобус, идущий в Орли, а я остался в
Я шел наугад, поскольку квартал этот знал плохо. Закрываю глаза и пробую восстановить свой тогдашний маршрут. Я прошел через Эспланаду и обогнул Дворец Инвалидов, чтобы оказаться в районе, который, как мне кажется по прошествии стольких лет, был еще более безлюдным, чем бульвар Сульт в прошлое воскресенье. Широкие тенистые улицы. Лучи заходящего солнца еще освещают верхние этажи и крыши домов.
Кто-то идет передо мной метрах в десяти. А больше на этой улице, протянувшейся вдоль стен Военной школы, нет никого. Стены школы придают всему кварталу сходство с захолустным старинным гарнизонным городком... и эта женщина впереди идет какой-то неуверенной походкой, будто пьяная...
В конце концов я ее нагнал и, поравнявшись, украдкой оглядел ее. И сразу же узнал. Три года минуло с тех пор, как я впервые встретился с ними на юге: с ней и с Риго... Она не обратила на меня ни малейшего внимания. Шла дальше своей неуверенной походкой, с отсутствующим взглядом, и я подумал: может, она заблудилась. В этом квартале улицы прямые и совершенно одинаковые, и она тщетно ищет какие-нибудь ориентиры, такси или станцию метро. Я подошел к ней, но она не заметила. Некоторое время мы шли рядом, а я все не решался обратиться к ней. Наконец она повернула голову в мою сторону.
– Мне кажется, мы с вами знакомы, - сказал я.
И почувствовал, что она делает над собой усилие. Как будто ее разбудил телефонный звонок, и она пытается сосредоточиться, чтобы ответить собеседнику ясным и отчетливым голосом.
– Знакомы?
– Она хмурила брови и изучала меня своими серыми глазами.
– Вы как-то подобрали меня на дороге из Сен-Рафаэля... Я ехал автостопом.
– На дороге из Сен-Рафаэля?..
– Было похоже, что она из каких-то глубин медленно поднимается на поверхность.
– Ах, ну да... Помню...
– Вы привезли меня к себе на виллу возле пляжа Памплон.
У меня было впечатление, что я помогаю ей обрести твердую почву. Она улыбнулась:
– Ну конечно... И это было не очень давно.
– Три года назад.
– Три года... Мне казалось, меньше.
Мы стояли не двигаясь посреди тротуара, лицом к лицу. Я придумывал, чем бы задержать ее. А то скажет что-нибудь из вежливости и пойдет себе дальше своей дорогой. Но молчание прервала она:
– Вы остаетесь в Париже на июль? Отдыхать не собираетесь?
– Нет.
– Больше не ездите автостопом?
– В глазах ее мелькнула ирония.
– Если бы вы попробовали делать это здесь, едва ли встретили бы много машин... Она показывала на улицу перед нами.
– Пустыня...
Чувствовалось, что я был первым человеком, с кем она разговаривала за много-много дней. И спустя двадцать лет мне кажется, что она была в том состоянии, в каком я пребываю сейчас, сегодня вечером на бульваре Сульт.
– Вы не могли бы составить мне компанию в переходе через эту пустыню? Она улыбалась и шла гораздо увереннее, чем только что.