Свадебное путешествие
Шрифт:
— Он, судя по афише, вообще-то ирландец, так что не считается!
Граф примирительно поднял руку:
— Да ради Бога, пусть будет Шерлок Холмс! Не спорь, Нат, всё равно бесполезно.
Амариллис вдруг перестала смеяться и посмотрела на него. Её глаза сузились:
— Почему Виолетта не знает? Её что, это не касается?
Гиацинт не ответил. Встал и подошёл к окну. Улица была пустынна. Граф посмотрел на друзей:
— Да я, в общем, никому не говорил с самого начала. Вы же сами узнали. Розанчик — тоже. А Виоле как-то не выпало случая
Амариллис по-кошачьи улыбнулась:
— Хм, захотел бы, нашёл случай. Ладно, я сама как-нибудь скажу. Слушай, сходите сегодня все вместе в театр на ранний спектакль в пять часов. Нам не надо гулять поодиночке.
— А что сегодня?
Она засмеялась:
— Твой любимый водевиль: "Влюблённый садовник".
— О, отлично! — оживился граф. — Дадите сыграть тётушку Ежевику, придём.
Актриса профессионально обиделась и скорчила недовольную гримасу:
— Это шантаж, ваше сиятельство! Что за мода входить в спектакли без репетиций?
Гиацинт весело подмигнул:
— А мы успеем! За вами должок с прошлого раза.
— Ну что ж, — Амариллис притворно опустила глазки. — Я передам мэтру вашу нижайшую просьбу. Ох, как он обрадуется! — похоронным тоном сказала она.
56. Банкет у Сантолина
.
— Нет, это никуда не годится! — ругал Гиацинт отца и тёщу.
Те нераскаянно улыбались.
— Позор! Нет у нас сплочённости в семье и всё.
Он упал в кресло, бессильно бросив руки через поручни.
— Но, дорогой мой, — смеялась Матиола. — Мы же не знали, что встретим Сантолина. Так получилось!
— "Так получилось!" — сказал на суде герцог Синяя Борода, когда его спросили, за что он убил семь своих жён вместе с тёщами! — передразнил её Гиацинт.
— Сынок, — осторожно заметил герцог Провансальский. — По-моему, Синяя Борода убивал только жён.
— А мне так больше нравится, — возразил нежный зять маркизы Матиолы. — Нет, всё-таки! Только мы собираемся идти в театр, нашей встрече с прекрасным что-нибудь да мешает. На что это похоже!
— На роковую связь событий, — Матиола сделала "страшные" глаза. Граф возмутился:
— Но почему именно театр?
— Весь мир — театр, сынок, в нём женщины, мужчины — все актёры, — глубокомысленно заметил герцог Провансальский, пряча улыбку.
Гиацинт протестующе махнул рукой:
— Не надо, папа. Я и так вижу: ты создан играть Короля Лира, а мадам маркиза — выл-литая Леди Макбет, но я, лично, из другой оперы!
— Это почему же? — сладко пропела Маттиола. — Вы с моей доченькой — близнецы из "Двенадцатой ночи". Виола и Себастьян!
— Да оставьте Шекспира в покое! — страдальчески взвыл граф. И добавил, лукаво кося на Матиолу: — Могли бы и на водевиль сходить…
— На какой? — у маркизы заблестели глаза.
— На очень старый французский водевиль "Влюблённый садовник", — нараспев ответил Гиацинт.
— На "Садовника"? Да с удовольствием!! И
Граф моментально пружинисто сел в кресле:
— Правда? Обещаете?
— Обещаем, куда мы денемся, — проворчал герцог. Маркиза заинтересованно спросила:
— А ты там будешь играть?
Гиацинт встал, стряхивая пылинки со светлого с лиловым шитьём камзола:
— Не знаю. Сейчас будет "акт второй". Если уломаю режиссёра — буду. Вы собирайтесь, начало в пять. — От дверей он оглянулся: — И прошу вас ехать всем вместе…
Договорившись с Джордано и Розанчиком, чтобы не бросали родителей, Гиацинт забрал Виолу с собой. Вместе с обоими Кливи`, братом и сестрой, они сели в экипаж и скоро прибыли в театр. На удивление, "студента" — постоянного сопровождающего Амариллис, нигде не было видно.
57.
*****
Акт второй великой драмы "Страсти по Гиацинту" разыгрался в кабинете главного режиссёра. Мэтр действительно "обрадовался", узнав, что граф собирается играть сегодня вечером тётушку Ежевику.
Милый смешной водевиль "Влюблённый садовник" шёл бесчисленное количество раз и давал всегда полные сборы. Его любили все, показывали чаще всего как дневной спектакль, потому что он подходил детям. И привилегия играть роль вредной старушки, терроризирующей весь Сад, принадлежала лично самому мэтру Жасмину. По крайней мере, в "Комеди` Франсез". Это небольшая, но самая смешная роль во всём водевиле. Гиацинт на пару с помощником режиссёра Триллиумом дрались за неё изо всех сил. У них с Жасмином шла по этому поводу бесконечная борьба.
Мэтр рьяно восставал против исполнения Гиацинтом этой роли. Он утверждал, что в исполнении графа это не комедия, а злая сатира. Мол, бойкая старушенция, которая без устали гоняет всех по сцене, сильно смахивает на него самого — режиссёра, когда он ведёт репетиции. На это граф невозмутимо отвечал, что со стороны, конечно, виднее и тем более, если режиссёр играет такую роль в жизни, то пусть не будет тираном и даст на сцене порезвиться другим.
Публике роль комической тётушки нравилась одинаково в любом исполнении, поскольку она просто-таки "золотая", и любой хороший актёр, любящий импровизировать и даже хулиганить на сцене, играл её превосходно. Поэтому "тяжба о Ежевике" была чисто внутрисемейной и на сборах не отражалась. Всё зависело от конкретного поединка перед спектаклем.
Вот и на этот раз Жасмин стукнул кулаком по столу и сказал: "Никогда!"
Граф чудесно знал, что все разговоры на эту тему, которые заканчивались и победой, и поражением, (как повезёт), начинались с этого сакраментального жеста. Амариллис, Натал, Лили, Виола и Марго с интересом следили за очередной дуэлью актёра и режиссёра. Амариллис сидела у стола, как раз между ними, а остальные зрители ждали исхода поединка за стеклянной дверью в кабинет. Дверь неплотно прикрыта, так что всё отлично слышно и тем более, видно.