Свадебный букет
Шрифт:
«Зара, Зара. Что ты сейчас делаешь? О чем думаешь? Вспоминаешь ли обо мне?»
Семен скучал по девушке, как ни по ком из женщин ранее. Он никогда не думал, что будет способен на такие глубокие чувства, а оказалось, что очень даже способен. А еще он никогда не думал, что может ревновать вот так — по-черному, когда ревность заполняет полностью все сознание, когда хочется рычать, заявляя свои права на объект обожания. В лице Зарины мужчина встретил свою идеальную партнершу, пару, которая как настроенная скрипка отзывалась на каждое прикосновение Семена. Он все ждал, когда же Зара остановит его. Где тот предел за который она не готова зайти? И мужчина, зная себя, был уверен, что ни за что не позволит сделать больно своему дорогому человеку,
Мужчина думал, что был влюблен в свою жену, но как оказалось нет. Это была не любовь, а всего лишь желание защитить нежный трогательный цветок, которым казалась Лиза. Все же когда за спиной уже прожито достаточно лет, перевидано огромное количество жизненных ситуаций, то явление на горизонте непорочной девы со строгими взглядами было равносильно манне небесной. Когда вокруг вьются бабочки, на которых клейма негде ставить и вдруг среди них появляется мотылек, на первый взгляд чистый и свежий, как утренняя роса, то кажется, что вот оно счастье. Надо лишь только успеть его схватить и спрятать подальше, от людских глаз. А на самом деле это совсем и не счастье, а очередная пустышка с красивой обложкой снаружи и невкусной начинкой внутри. Вот это о его жене. Девице с высокими нравственными устоями, как как-то охарактеризовал Семен свою супругу. Пусть бы она была такой на людях, но не в постели же, когда есть только они и никого нет кроме них двоих. Там же она, вообще, становилась ледяной леди, не позволяющей лишний раз дотронуться до себя.
А Семену было очень важен тактильный контакт. Однажды он попал в плен и некоторое время содержался в заточении, при полном отсутствии света. Вот тогда у него и обострилось это восприятие и теперь без него он не видел своего существования, как и необходимости слышать свой голос. А иначе…
Мужчина боялся вспоминать о том, как однажды стоял всего лишь в одном маленьком шажке от безумия. Еще немного и он переступил бы черту, откуда обратной дороги не было. Семен с ужасом вспоминал то время и ни в коей мере не желал его возвращения.
Он сам не знал, что на него нашло в аэропорту, когда он позвонил Зарине, просто какое-то чувство потери накатило. Ему срочно захотелось увидеть девушку пообщаться с нею, а еще лучше обнять и поцеловать. Вначале, Семен и не думал звонить, но потом…потом словно его закрутило и понесло. Ему просто повезло найти служебное помещение откуда не выгнали, пока шел разговор с девушкой. Семен мучился сам, но так же знал, что Зарина не была безучастна к его словам, что не меньше его переживала волнение и была раззадорена. Какая же она сладкая и нежная его девочка. И по приезду назад следовало что-то решать с его браком. Это не дело жить и страдать. Ему жизнь не для того давалась, чтобы тратить ее на пустяки. Мужчина лишь не любил, когда на него давили, а тем более, когда вынуждали принимать решения. И пусть он сам о том подумывал, но решение должно быть только его, а не чье-то чужое, навязанное извне.
Мужчина все для себя решил по поводу брака, но вот сообщать Заре пока не собирался. Решил посмотреть на ее поведение. Обжегшись на молоке начинаешь дуть на воду. Вот и он, раз испытав разочарование, не желал его повторения. Да и девушка вроде как на браке не настаивала. Ничего страшного, поживут вдвоем, привыкнут, оботрутся друг о друга, а там и видно будет.
Я принимала звонки, отвечала на них, а сама ждала одного единственного, который, наконец, объяснит мне что же происходит и когда следует точно ждать своего начальника. Старалась думать о нем только в этом русле. Мол шеф и ничего более.
Однако помимо воли мои мысли сворачивали совершенно в другом направлении. Я вспоминала о «горячих» моментах наших встреч, о ненасытных губах мужчины, его руках, жаре его тела, о его обещании. Задумывалась, что он сделает со мной когда вернется. Я с нетерпением ждала этого, буквально предвкушала нашу встречу.
Внезапно со стуком открылась входная дверь и внутрь вплыло нечто расфуфыренное, кричащее и броско одетое. Это я, конечно, утрирую, но мое самое первое впечатление было именно таким. Вначале, вместе со сквозняком ворвался шлейф духов, ужасно приторных и тяжелых, таких, от которых меня всегда тошнило, не только летом, но и зимой. На мой взгляд ими могли пользоваться только матроны предпенсионного возраста, но никак не молодые женщины, коей являлась посетительница.
— Сема у себя? — эта фраза была брошена в мою сторону. Вошедшая на меня совершенно не смотрела, видимо считая принадлежностью кабинета.
Еще бы разве у нас принято замечать обслуживающий персонал? У нас никогда не смотрят на продавцов, техничек, секретарей. Они ничто. Они неотъемлемая принадлежность к рабочему месту. Скажем так, живое дополнение. Довесок.
— Если вы спрашиваете про Семена Эдуардовича, — одернула я нахалку, — то его нет и он не скоро будет.
Постаралась произнести это как можно суше и нейтральнее.
— Это как? — девица, даром что без перьев, повернулась в мою сторону. И тут произошло узнавание. Это была моя дальняя родственница Лиза. Внутри все замерло и заледенело в ожидании чего-то страшного и неотвратимого.
— Лиза? — вырвалось у меня. — Какими судьбами?
Я по глазам девицы поняла, что меня ждет что-то очень неприятное. И это неприятное случится именно сейчас.
— В гости пришла. К своему мужу, — на этих словах у меня все внутри оборвалось и покатилось с высоченной горы, все время набирая скорость, а сердечко поскакало галопом с каждой секундой все убыстряя темп. Теперь сложились все части разрозненного пазла. — А ты что тут забыла?
Я сразу же поняла о ком идет речь и кто у Лизы муж. Семен, который мой начальник и мой любовник, оказался еще и мужем моей родственницы.
С Лизой мы всегда не ладили. Все началось еще в детстве. Она всегда кичилась тем, что у нее есть оба родителя, а у меня только мама. Я как могла отвечала, но страшнее правды нет ничего на свете. И не надо было ничего выдумывать, как-то пытаться очернить, оболгать, достаточно было сказать все так как есть на самом деле. Я росла безотцовщиной, моя мама была брошенкой и тем более разведенной женщиной. В то время когда у Лизы были оба родителя, у меня же был только один. А она являлась единственным ребенком в семье, любимицей мамы и папы, бабушек и дедушек с обоих сторон. Что я могла ей противопоставить? Да собственно говоря ничего, кроме своего бойкого языка, который развязывался стоило на горизонте появиться Лизавете. Если бы не это, то мне совсем бы туго приходилось
— Ничего не забыла. Как видишь, я тут работаю, — постаралась ответь с достоинством на выпад женщины, отгоняя все мысли о том, кто является ее мужем в дальний угол, а иначе я проиграла, даже не начав обороняться. А сильный дух мне был очень нужен.
— Ну да. Ты же все в прислужницах работаешь, — с высокомерием бросила Лиза, скривив, накрашенные губки. Она словно увидела раздавленную мокрицу, которая и вызвала в женщине столь сильное ощущение.
— Может я и в прислужницах, но по крайней мере не сижу на шее, вначале, у родителей, а теперь у мужа, — я не сомневалась, что у нее нет никакой работы. Это была бы не она если бы было все наоборот.