Свадебный переполох
Шрифт:
«Уважение? Он не уважает вас».
Да, Кристиан был прав. Прав насчет нее, прав насчет Рамсфорда, прав во всем. Но как же нелегко это признавать!
Какой-то звук заставил Аннабел отвернуться от окна. А в следующее мгновение она увидела герцога, стоявшего у порога. Заложив руки в карманы, он внимательно смотрел на нее.
— Ну и как вам Англия? — Он опустился на сиденье рядом с дверью и кивнул в сторону ландшафта по ту сторону оконного стекла. — Именно здесь вы и мечтали жить?
Девушка вскинула подбородок.
— А
— Лучше, чем в Миссисипи?
— Мне кажется, что да. — Она указала на коттеджи с соломенными крышами, мимо которых они проезжали. — Они намного живописнее, чем та лачуга, в которой я выросла, — это уж точно.
— Живущие там люди, возможно, сказали бы то же самое о Миссисипи, если бы проезжали мимо Гузнек-Бенда на поезде.
— Нет, не сказали бы. — Девушка скорчила гримасу. — По крайней мере в летнее время. Полагаю, наша погода быстро заставила бы их вернуться в Англию.
Герцог вдруг рассмеялся, и Аннабел в замешательстве пробормотала:
— Я сказала что-то смешное?..
— Дорогая, весь мир знает, что нет худшего климата, чем английский. Здесь туманно, сыро и холодно почти круглый год.
— Если сегодня такая погода, о которой вы говорите, то я буду вынуждена не согласиться. Мне больше нравится прохладная погода, и я не возражаю против дождя. — Аннабел откинулась на спинку сиденья, едва заметно улыбнувшись. — Летом в Миссисипи так жарко, что можно поджарить яичницу прямо на тротуаре. Нью-Йорк немногим лучше, поэтому все и едут в Ньюпорт, но там оказалось так чудовищно, что после нескольких сезонов мы перестали туда ездить.
— В каком смысле чудовищно?
— Ах, не знаю, как объяснить. Ну, например, вечеринки, на которые нас не приглашали… И женщины, притворявшиеся, что не замечают нас, когда мы проходили по Бельвью-авеню. Чудовищно сидеть в Поло-Филд вместе с остальными изгоями общества и понимать, что с тем же успехом мы могли бы отправиться в пустыню. Можно предположить, что изгои могли собираться вместе и устраивать свои собственные вечеринки, но этого не происходит. Так что проводить лето в Ньюпорте — это было просто ужасно.
— Да уж, могу себе представить… Но поверьте мне, Аннабел, английские зимы куда хуже. Они так мрачны, что не описать.
— Но у вас, англичан, есть Рождество, чтобы развлечься.
Герцог усмехнулся:
— Как бы я ни любил сливовый пудинг и жареного гуся, Рождество меня не очень-то радует.
Девушка промолчала, и Кристиан продолжал:
— Что ж, если так, то через несколько лет, когда ваш будущий английский муж захочет взять вас с собой в Ниццу или Жуан-ле-Пен на зиму, вы ответите: «Нет, дорогой, я не хочу. Я предпочитаю грязь, смог и ледяной дождь Англии теплу Ривьеры».
Настал черед Аннабел рассмеяться — она не могла ничего с собой поделать, когда герцог говорил подобную чепуху.
— О, смеетесь
Девушка тут же нахмурилась:
— Может быть, я и в самом деле ненавижу вас.
Герцог внимательно посмотрел на нее своими ярко-голубыми глазами и тихо сказал:
— Надеюсь, что нет.
Сердце Аннабел вдруг гулко забилось, и она, отвернувшись, вернулась к более безопасной теме:
— Так вот, я очень люблю дождь.
— Подозреваю, что вы сказали бы так, даже если бы не любили. Сказали бы, чтобы доказать мне, что я ошибаюсь.
Аннабел едва не рассмеялась. Но на сей раз все же сдержалась. Снова указав в окно, она сказала:
— Возможно, люди из этих коттеджей также бедны, как я когда-то, но все же я считаю, что они живут в более приятном месте. — Она вызывающе взглянула на герцога. — Наверное, вы думаете, что именно по этой причине я и решила выйти за Бернарда.
— А разве не так?
— Вероятно… да. — Она нахмурилась после этого своего признания. — Но мне такой поступок казался логичным, да, весьма практичным, но отнюдь не романтическим.
— И все же как бы вы ни старались казаться суровой и меркантильной, вы не такая.
— Очень жаль, если так.
— Не жалейте об этом, Аннабел. — Кристиан опустил ресницы. Когда же он вновь поднял на нее глаза, она увидела, что его взгляд стал таким же, как в день их первой встречи. — Никогда не жалейте об этом. Не иметь идеалов — значит жить в аду. Мне это известно, как никому другому.
Вопрос, который Аннабел более всего желала задать, сорвался с ее губ раньше, чем она успела сдержаться.
— Вы сказали, что остановили церемонию не из-за денег. Но если это правда, то зачем же вы это сделали?
Герцог уставился в окно, причем смотрел в него так долго, что Аннабел уже решила, что не услышит ответ.
— Даже не знаю… — пробормотал он наконец. — Мне следует объяснить свое поведение, я это понимаю. Но увы, у меня нет объяснения. Как я уже говорил, я был пьян, и это — единственное, что можно сказать наверняка. — Он оторвал взгляд от окна, улыбнулся и снова посмотрел на девушку. — Если вы ненавидите меня за это, я не могу вас винить.
И тут Аннабел вдруг поняла, что при всем желании не может ненавидеть этого мужчину. Это открытие оказалось настолько неожиданным, что она вскочила на ноги.
— Нет, я не могу ненавидеть вас! — воскликнула она и шагнула к двери.
— Не можете?
— Да, не могу. — Девушка остановилась на пороге и повернулась, бросив на герцога горестный взгляд. — Не удивляйтесь. — Она вздохнула. — Я всегда испытывала слабость к плохим парням.
Резко развернувшись, она пошла по коридору, в страхе чувствуя, что эта слабость останется с ней навсегда.