Свадебный рэп
Шрифт:
Через четыре часа после того, как они перешагнули порог эмиграционного бюро, очередной чиновник, заполняя последнюю, общую для стран Европейского союза анкету, спросил Сашу:
– Образование? Что закончили?
– Филфак МГУ.
Брови чиновника полезли вверх, и он передал Саше бланк, который заполнял:
– Посмотрите, пожалуйста, я правильно написал?
В графе «образование» было написано «Feel fuck MGU».
– Все правильно, – обреченно и устало сказал Саша.
В фойе бюро, по замыслу архитектора-концептуалиста Игнатия Глюка, было установлено огромное зеркало из поляризованного
Это чудо было результатом изящного инженерного решения. Использовался эффект, случайно открытый в лаборатории физического института Челябинска-32, где занимались проблемами идеи ревизуализации военных объектов, боевой техники и живой силы. Дело было в специальном штрих-коде, который наносился на документы. Поэтому люди, которые выходили из бюро, не получив соответствующих документов, не отражались в зеркале, а служащие бюро, у которых штрих-код был нанесен на пропуск, отражались, куда бы они ни шли.
Леня и Саша взглянули на свои отражения. Все в Зазеркалье было по-другому, правые руки там становились левыми, а дружба, которая связывала ребят, превращалась в супружескую связь. Это были уже другие люди.
Горько!
Саша и Леня готовились к свадебному обряду: Саша мылся под душем, Леня брился. На кровати лежали вскрытые пакеты с костюмами и белыми сорочками.
Леня затянул на шее петлю галстука-бабочки. Саша воткнул в петлицу белую гвоздику. По унылым лицам друзей можно было подумать, что они готовятся к похоронам, а не к свадьбе. Из динамиков квадрафонической системы звучала печальная мелодия. Это была любимая Сашей песня «Я выхожу замуж в следующий понедельник» в исполнении ансамбля «Питер, Пол и Мэри».
Проверив, на месте ли обручальные кольца, Леня защелкнул коробочку и толкнул входную дверь.
Сама процедура заключения брака была решена в современном стиле: компактна, скромна, деловита и немноголюдна. Но при выходе из бокового подъезда мэрии, где регистрировались браки с иностранцами, Леню и Сашу ожидал трогательный сюрприз. Их встречали с цветами те немногие знакомые, которые знали их обоих: официант, продавец из магазина готового платья и Оксана в вызывающе открытом платье с очень короткой юбкой, которая едва прикрывала копчик.
Поодаль, не участвуя в торжестве, но явно проявляя к нему интерес стояли двое мужчин и женщина. Незнакомцы внимательно следили за происходящим, а женщина снимала все небольшой цифровой видеокамерой. Кроме этой камеры, на Сашу и Леню нацелилась большая телевизионная камера с аббревиатурой одного из бойких российских дециметровых телеканалов. Корреспондент, пухлый малый в розовых дымчатых очках и желтой ветровке с логотипами российских нефтяных, газовых, пивных и мебельных концернов, привязанный к камере толстым микрофонным шнуром, похлопал Леню по плечу и, обдав ребят перегаром, заорал с натренированной наглой ухмылкой:
– Ребята, не хотели бы вы
– Пшелнахер, сука, – не переставая улыбаться, ласково сказал Леня. – Засунь микрофон себе в задницу, зрители хоть что-то правдивое услышат.
– Спасибо! – загоготал корреспондент, привычный к тому, что его посылают и даже бьют. – Смотрите сегодня в эфире, передача «Наши идут»! – крикнул он, выдергивая микрофонный шнур из-под ног зевак.
Когда улыбающиеся молодожены садились в машину, к ним подошла женщина (Саша не узнал Ленину жену, потому что та была в платье) и протянула Лене букет роз. Леня, по инерции продолжая улыбаться, взял букет и поморщился, уколовшись о шипы.
– Ты мог бы мне сказать это раньше, – грустно сказала бывшая жена. – Я думаю, мы прекрасно поладили бы втроем.
– Вы с ума сошли! Раньше надо было думать, милая! – воскликнул Саша, почти насильно втолкнул растерявшегося Леню в машину и скомандовал: – Поехали!
Праздновали свадьбу в однокомнатной квартире Лени. На столе горой лежала закуска, купленная по дороге в супермаркете: пакеты, коробочки и баночки. С веселыми прибаутками открыли шампанское.
Оксана глотнула шампанского и сказала стоявшему рядом рыжему верзиле, которого она прихватила по дороге (ведь всегда на свадьбе оказывается какой-то гость, которого никто не знает):
– Горько!
Тот тоже попробовал и отрицательно покачал головой:
– Мне так не кажется. Но я думаю, шампанское можно заменить.
– Не надо менять. Это такой русский обычай: чтобы вино на свадьбе стало сладким, жених и невеста должны поцеловаться, – лукаво улыбнулась молодоженам Оксана.
– Я понял, – сказал верзила. – Мне кажется, мое шампанское тоже горчит.
– Горько! Горько! – стала скандировать Оксана.
Ее поддержали другие гости. Смущение новобрачных во время поцелуя так всех восхитило, что гости зааплодировали. Не аплодировал только гость, снимавший процесс небольшой видеокамерой. В нем без труда можно было узнать одного из мужчин, стоявших возле мэрии.
Оксана добралась до магнитофона и, достав из сумочки, вставила свою любимую кассету: «Гуд бай, мой мальчик, твоя девчонка уезжает навсегда». Оксана подхватила рыжего верзилу. Рыжий пытался танцевать, не выпуская стакана, и выделывал какие-то неловкие па.
В передней раздался звонок домофона. Саша и Леня переглянулись, недоуменно пожав плечами – они никого больше не ждали.
– Я открою, – сказал Саша, видя, что Леня занят разговором с человеком с видеокамерой.
Саша отодвинул щеколду: в дверях стоял улыбающийся Банкир с причудливым букетом орхидей в одной руке и портфелем в другой.
– Разрешите, – пробормотал Банкир и грациозно проник в квартиру мимо опешившего Саши. – От всей души поздравляю вас! – Лучезарно улыбаясь, он протянул букет удивленному Лене и спросил: – Можем ли мы где-нибудь уединиться?
Гости недовольно зашумели.
– Всего на несколько минут, господа! – успокоил их Банкир.
– Да, пожалуйста. – Леня пригласил Банкира на кухню.
Леня закрыл за ними дверь и повернулся к гостю.
– Шампанского, виски? – спросил он. – Может быть, кофе?