Свадебный рэп
Шрифт:
Леня по-прежнему молчал, пытаясь найти брешь в напористой речи дуайена чиновничьего цеха. Но тот воспринял молчание как требование дополнительных условий и бросил на стол последний козырь:
– Но кроме того, если у нас с вами все заварится как надо, мы согласны, например, полоску голубенькую на государственном флаге пошире сделать и в гимн государственный куплет впиндюрить, про равноправие сексуальных меньшинств.
Члены делегации зарделись; им стало стыдно, что они сдали все позиции без боя, но так высока была цена компромисса, что здесь уж было
– Я выслушал ваши доводы, со многим можно согласиться, что-то требует дополнительного разговора, но для рамочного соглашения основа, по-моему, есть. Беда только в том, что мы не были предупреждены о вашем визите заранее, и моего супруга сейчас просто нет на острове. Я приношу свои извинения, но я не правомочен подписывать такие серьезные документы в одиночку, они просто не будут иметь силы. Еще раз прошу извинить. – Леня вздохнул и развел руками.
Шея старшого побагровела, делегация застыла в ужасе от надвигающейся грозы.
– Имей в виду, нам, – министр показал на себя и товарищей, – на эти долги насрать, но там, блин, подписи разных уважаемых людей, которые тебя в асфальт закатают, если ты нам эти бумажки не отдашь.
– Но... – попытался возразить Леня.
– Ты своего корешка по мобиле вызывай, чтоб он здесь мухой был, – перебил его посланник Кремля-1.
– Я не знаю, где он сейчас, – устало сказал Леня.
– Отдавать не хочешь, цену набиваешь, понятно. Только ты учти одно, с такими бумажками долго живым не проходишь: споткнешься, упадешь и умрешь.
С этими словами Крысобой встал, давая понять, что разговор окончен. За ним поднялась, как тридцать три богатыря, и вся делегация.
Леня тоже встал. Ему было видно, как члены делегации, идя к причалу, ругались между собой; слов он не слышал, а жаль.
– Дожили, блин, разворовали, суки, кредиты, а я им пидора изображай, – ворчал руководитель делегации.
– А сам-то что, не воровал, что ли? – возразил ему высокий кудрявый молодец с колечком в носу.
– Ты, молодой, у меня потякай. На родину вернемся, я на тебя Счетную палату натравлю.
– Что я, охренел, на родину возвращаться? У меня там уже никаких дел нет! – огрызнулся молодой министр.
– Успел в офшор все скинуть? – с некоторым уважением спросил старший.
– Успел, – с ложной скромностью сказал молодой.
– Ну и молодец, – отдал ему должное министр. – Но все равно в России чтоб духу твоего не было.
– А куда же ему? – решился спросить загорелый сорокалетний живчик.
– Куда хочет. Взял свое – отодвинься, дай другим поработать во славу отечества. Это я всем говорю: будете брать не по чину, башку отвернем, как этим вот молодцам, – кивнул министр на Кремль-2.
На этих словах делегация начала погрузку в шлюпку, присланную с траулера.
Поднявшись на борт ракетоносца «Воевода», старшой мрачно кивнул капитану и сказал:
– Кончай их, Гаврилов, разговор бесполезен.
Но каперанг вопреки ожидавшейся от него четкости и боевитости только показал себе за спину:
– Кто это? – только и спросил министр.
– Американцы. Ядерная субмарина «Голливуд», – ответил капитан.
– Домой-то нас пропустят? – попытался пошутить глава делегации.
– Смотря какие у них инструкции, – осторожно ответил капитан (он-то готов был к смерти, как всегда, неизвестно за что).
– Ну, тогда тихонько, с Богом, – почему-то шепотом сказал глава делегации.
– Есть тихонько! – гаркнул капитан, и по переговорнику послышались дублирующие команды.
Электричка Paris – Pйtoushquis
Когда на острове шли переговоры, Саша уже был далеко. К тому времени он сидел в моторном вагоне пригородной электрички Paris – P?toushquis и, желая поразить молодую женщину напротив себя, не нашел ничего лучше, чем нахально выставить для обозрения шикарные сапоги из крокодиловой кожи. При этом он совершенно не учитывал менталитет племен, проживающих вдоль железнодорожного полотна. А эти племена – как в средние века, как в далекую старину, когда после потопа воды открыли землю и появились проезжие дороги – жили грабежом.
Саша ехал на северо-восток Франции к своему приятелю, который, как знал наш герой, живет в большой русской диаспоре. Саша мечтал было «затеряться в толпе», стать незаметным обывателем, может быть, жениться, хотя это вовсе не было обязательным условием счастья, на которое он рассчитывал, сбежав с острова. Каждый час, проведенный им за стенами Кремля-2, воспринимался как каторга, хотя многие, даже очень богатые, люди мечтали там пожить. Дело дошло даже до того, что они с Леней подумывали построить в Кремле гостиницу для финансовой и политической элиты земного шара, но не решались нарушить архитектурный облик Кремля, который тогда перестал бы считаться десятым чудом света.
Саша посматривал на женщину напротив, не решаясь начать разговор, а та углубилась в чтение книги карманного формата и, казалось, не замечала его взглядов. И тут Саша с радостью увидел, что книга на русском языке.
– Кто-нибудь из современных писателей? – спросил он как будто сам себя.
– Нет, – с готовностью ответила женщина, словно они продолжали уже давно начатый разговор, – это Толстой, «Анна Каренина».
– Но она вроде потолще должна быть, – сказал Саша, и женщина засмеялась. – Я имею в виду не саму Анну Каренину, а роман, – поправился он.
– Это переложение для школьников, – пояснила женщина. – Моя дочь как раз проходит Толстого, и я раз заглянула и увлеклась.
– А дочь? – спросил Саша. – Дочери интересен этот роман?
Женщина с сожалением отрицательно качнула головой и вздохнула:
– Они другие. Ей непонятны терзания Анны, а зато очень нравится Каренин. Она говорит, таких, как Вронский, полно в глянцевых журналах – «мистер бицепс». А Каренин как раз такой, каким должен быть настоящий мужчина: заботливый отец...