Свадебный рэп
Шрифт:
– Ты как? – спросил Саша с искренним участием.
– Нормально, – ответила Оля.
– Как Валентин? – в последний момент успел вспомнить Саша имя ее мужа.
– Не знаю, – равнодушно ответила Оля. – Мы ведь с ним разведены. Уже пять лет.
– Так ты теперь одна? – спросил Леня.
– Сейчас, – горько усмехнулась Оля, – развестись-то мы развелись, а разъехаться не можем.
– Так и живете вместе? – ужаснулся Саша.
– Так и живем, – вздохнула Оля и сделала вместе с очередью еще один шаг к кассе. – Вам что-нибудь взять? – вполголоса спросила она.
– Водки и закуски какой-нибудь, мы ведь завтра
– Куда? – испугалась Оля, женским сердцем почувствовав, что речь идет о серьезном, жизненно важном шаге человека, которого она любила.
– Далеко и надолго, – ответил Саша заодно сразу и на следующий вопрос.
– ...Ачего вы развелись? Если не секрет, – спросил Леня, когда они вышли из магазина. Он чувствовал, что Оле просто не терпится на что-нибудь пожаловаться – на жизнь, на бывшего мужа.
– Тварь он, скотина и негодяй, – как-то привычно и обыденно сказала Оля.
– Непонятно. – Леня даже остановился. – Так можно про каждого из нас сказать. Это ничего не объясняет. Что ты ему конкретно инкриминировала?
«Действительно, – подумал Саша, – каждый из нас обязательно когда-нибудь что-нибудь наверняка сделал такое, за что его любимая женщина может так назвать. Запереть, например, квартиру и запилиться пить пиво со случайными знакомыми, забыв, что она оставила ключи дома. Или, например...» Но про плохое сейчас не думалось, и Саша оставил эту безнадежную затею.
– Бабник он, – с отстоявшейся безнадежностью сказала Оля, как говорят о тяжело, неизлечимо больных людях.
– Может быть, это только твои подозрения, – попытался Леня воскресить в Оле былые чувства к Валентину. – Какие-то неясные догадки, слухи.
– Слухи, – горько повторила Оля, – догадки... Я прихожу домой, а он там трахается с какой-нибудь.
– С одной или с разными? – уточнил Леня.
– С разными, – с безразличной усталостью сказала Оля.
– Это хорошо, – обрадовался Леня.
Саша и Оля удивленно на него посмотрели.
– Да, – заявил Леня. – Если с разными, значит, это просто секс. В хорошем смысле этого слова, – пояснил он Оле. – А если с одной, то это любовь. Это уже сфера чувств, это все другое. – Он махнул рукой, с омерзением отметая сферу чувств с их пути.
– Слушайте, мальчики, пойдемте ко мне, посидим, – предложила Оля.
– А этот, твой бывший, как же? – спросил Леня, которому, как человеку совестливому, всегда было тягостно общаться с мужьями своих знакомых женщин.
– Да ну его, – в сердцах сказала Оля, – что я, в свою квартиру гостей, что ли, привести не могу?
– А он приводит гостей? – осторожно поинтересовался Леня.
– Конечно, только я уже к этому привыкла и не обращаю никакого внимания, мы же теперь чужие люди. Осторожно, здесь ступенька, – предупредила она, открыв дверь в мрачный темный подъезд.
Единственная лампочка горела на третьем этаже, и в ее призрачном свете Оля казалась Саше загадочной, как Агузарова.
«Милая, – думал он, – как же тебе, наверное, плохо жить с нелюбимым мужем, терпеть его ежедневное хамство. Наверное, плачешь ночами. Что я могу сделать для тебя? Я отдам тебе ключи от моей квартиры, пока ее не продал риелтор. А риелтору я позвоню из-за границы и запрещу продавать квартиру вообще, пусть Оля живет там все время,
– Оля, – проникновенно сказал Саша, стараясь выудить из кармана ключи от своей квартиры, чтобы вручить ей.
– Тсс, – приложила Оля палец к губам и приникла ухом к двери, обратившись в слух.
«Иван Сергеевич Тургенев на тетеревином току в окрестностях Спасского-Лутовинова», – с умилением подумал Саша, глядя на сосредоточенное лицо Оли, на ее руки, сжимающие ручки сумки, как цевье охотничьего ружья.
– Оля, возьми, – протянул Саша ключи.
Но в это время Ольга тихо приоткрыла дверь и, как рысь, неслышными прыжками скрылась в глубине квартиры. Откуда тут же раздался пронзительный женский крик, перешедший в хриплый стон, что-то с грохотом упало на пол и долго каталось с металлическим звоном.
Друзья решительно зашли в квартиру, предположив, что на Ольгу напал ее муж, и с готовностью дать отпор распоясавшемуся хулигану открыли дверь в комнату. Разведенный муж Ольги в это время ставил на диск радиолы большую виниловую пластинку. Он оглянулся на вошедших и кивком предложил им сесть за стол в углу большой полупустой квадратной комнаты. Мягкий квадрафонический звук заглушил взвизги, доносившиеся из смежной комнаты.
– Валентин, – протянул хозяин руку Лене.
– Леонид, очень приятно, – сказал Леня. – Это мой друг Саша, – представил он Валентину Сашу, который, казалось, весь превратился в слух, настолько его захватила мелодия.
– Что это за вещь? – спросил Саша, с трудом приходя в себя.
– «Я выхожу замуж в следующий понедельник». Ансамбль «Питер, Пол, и Мэри», – объявил Валентин, довольный произведенным эффектом.
– Никогда не слышал об этой группе, – мужественно признался Саша, чем окончательно завоевал сердце Валентина.
– Эта музыка на любителя, – произнес он, разливая по разнокалиберным рюмкам остатки водки.
Из соседней комнаты с визгом выскочила полуодетая девушка, но, увидев незнакомых мужчин, ойкнула и, стараясь прикрыть сразу все места, опять скрылась за дверью, где кровожадная Ольга продолжила экзекуцию.
– Мы школьные друзья Ольги, – объяснил Леня их появление в квартире.
Валентин равнодушно кивнул, прислушиваясь то ли к песне, то ли к крикам из соседней комнаты, и выпил. Песня закончилась.
– Можно еще раз ее поставить? – спросил Саша, направляясь к радиоле.
– Я сам, – сказал Валентин, предупреждая Сашу, чтобы он не дай Бог что-нибудь тронул. – Эта машина не любит чужих рук.
Радиола представляла собой сооружение из трех блоков, накрытых большими прозрачными колпаками, под которыми виднелись вакуумные лампы усилителя с бронзовыми охлаждающими радиаторами; причудливая архитектура движущихся колесиков, тяг и переключателей проигрывателя напоминала шедевры восемнадцатого века – золотого века механики. Валентин произвел сложную манипуляцию, и в комнате снова зазвучала полюбившаяся Саше мелодия.