Свадебный салон ведьмы Агаты
Шрифт:
— И Амелии ты желала добра? Ведь так, мама? Я промолчал, когда ты сгубила ее, и жалею об этом каждый день. Но не стану молчать теперь! Лучше уйди.
— Ты… ты гонишь меня? — Елизавета вздернула голову, изумленно сверкнув глазами. Она не ожидала, что сын пришел не на подмогу ей, а чтобы воспротивиться ее воле. Лицо ведьмы исполнилось смятения. Я видела, как она потерянно бегала глазами, глядя то на внучку, то на сына.
— Я не дам совершить ритуал. Если она того не хочет.
— Да посмотри, к чему привело ее неповиновение! — воскликнула возмущенно старуха, поведя рукой вокруг, бросив небрежный взгляд на обезглавленное тело волколаки и пожарище
— Это не ее вина! А твоя!
— Что ж… Я уйду, но ты пожалеешь о своем решении. И она тоже. Да только будет поздно! Двоедушнице не будет места ни в мире магов, ни в мире людей!
— Убирайся прочь. И найди себе другой дом. Я не хочу больше видеть тебя. Отец был прав, когда ушел от тебя.
Бабушка Лиза почернела от злости. Глаза ее помутнели и погасли, а губы искривились, сомкнувшись тонкой ниткой. Она фыркнула и вызвала своего ледяного скакуна, взметнувшись на него черной тенью. Конь уносил ее прочь, выбивая ледяными копытами мерный звон.
Я сидела на земле, облокотившись спиной о сосну. Ствол ее обуглился и горел совсем недавно, но холодные капли дождя затушили пламя, оставив лишь черноту. Туча плавно плыла над лесом, туша пожарище, оплакивая истуканов-дендроидов, поваленных отовсюду. Огневица исчезла. Дух Леса не дал бы ей разгуляться. Россыпь мелких осколков и камней усеяла землю повсюду, которая будет отныне кладбищем для каменных горгулий. И для оборотня, возжелавшего славы и власти и отдавшего за это свою жизнь. Примет она и одну маленькую, но храбрую и верную мавку, жизнь которой я спасла, но, оказалось, лишь ради того, чтобы она пожертвовала ею. И ведьмака. Отважного и смелого, гордого и славного Велигора. Я не разглядела в нем то, что он сразу почувствовал во мне. А когда разглядела — было слишком поздно…
Я сидела и пыталась осознать все это, но мой ум отказывался принять случившееся как факт. Я еще не понимала, что произошло, или не хотела понимать.
Отец подошел ко мне, почти бесшумно, мягко ступая по мокрой земле, обходя обломки и остатки ледяных глыб.
— Отныне ты свободна, Агата.
Он со скорбью взглянул на мое лицо, перепачканное сажей и кровью. Я впервые увидела в его глазах сожаление. Грусть…
— Почему? — сорвался вопрос с моих губ, когда он уже собирался уходить.
— Лучше поздно, чем никогда, — ответил он.
— Ты дал маме умереть, а мне — не можешь? Откуда вдруг такое милосердие!
— Все было не так!
— Ты еще скажи, что ты не убивал ее! Ты виноват в ее смерти так же, как и бабушка!
— Нет, Агата… Нет дня, чтобы я не сожалел о том, что случилось, но ты должна знать…
— Это вы убили ее, а не люди! Люди были лишь орудием в ваших руках! — кричала я сквозь слезы, сквозь рыдания, разрывавшие душу. Обе мои души, как оказалось.
— Да послушай же ты! — прервал он мою тираду резким выкриком и подошел ко мне ближе. Он упал на колени передо мной и затрясся от волнения. — Она не умерла…
Я смотрела на него сквозь пелену слез и не могла поверить услышанному.
— Что… что ты такое говоришь?
— Твоя мать жива, Агата…
— Твоя мать жива, Агата…
— Как? Я же видела… Сама видела, как ее били и терзали, как она лежала на земле вся в крови… Ты лжешь…
— Нет.
Он взял меня за плечи и посмотрел прямо мне в глаза. Его губы дрожали от волнения, а в глазах блеснули льдинки нахлынувших слез.
— Я получил послание Амелии. Она сообщила, что родила дочь, тебя, и умоляла спасти ребенка. Я не знал, что она носила мое дитя. Мать сделала все, чтобы разделить нас. Я был
– Настроить против нее односельчан…
– Да. Она устроила мор скота, устроила пожарище и бурю в день твоего рождения, чтобы все считали Амелию злой ведьмой, служительницей Дьявола или что-то такое… Люди ополчились против нее. Но я успел вовремя.
— Когда ты прискакал она не была мертва?
— Была. Но лишь наполовину. Отмерла лишь одна ее душа, а вторая еще боролась за жизнь. Я увез ее прочь, переправил порталом в Зачарованный лес, помог исцелить раны. А тебя отвез домой. Бабушка приняла тебя, потому что ты была Думановой. В тебе была наша кровь и ощущалась сила магии стихии. Она надеялась, что ты просто ведьма, но, конечно, боялась, что ты, как и мать, двоедушница. Так и оказалось. Мы знали, но скрывали от тебя и ото всех это и ждали твоего совершеннолетия, чтобы совершить ритуал избавления от иной души. Но ты узнала правду о матери и сбежала.
— Как раз накануне дня рождения…
— Да. Поэтому бабушка искала тебя. Она все еще надеялась осуществить свой план и вернуть тебя в семью. В твоем бунте и побеге она видела происки той самой иной души, а не гнев и обиду на то, что мы сотворили в прошлом. А я искал тебя, чтобы защитить и не допустить свершения ритуала.
— А что стало с мамой? Где она сейчас?
— Она тяжело переживала разлуку с тобой, но была вынуждена смириться. Я убедил ее, что так будет лучше, что ей не стоит давать о себе знать. Все должны были думать, что она мертва. А главное, в это должна была верить моя мать. Я пообещал ей, что буду защищать тебя и не дам против твоей воли совершить ритуал. Я навещал ее какое-то время, но простить меня она так и не смогла, и однажды, когда раны ее совсем затянулись, она исчезла. Больше я ее не видел.
— Она где-то в Зачарованном лесу? Где-то здесь?
Он задумчиво посмотрел вдаль.
— Я не знаю, Агата. Она не давала больше о себе знать.
Я пораженно молчала, переваривая услышанное. Отец хотел залечить мои раны магией, но сейчас мне было не до этого. Да и не могла я в одночасье все забыть и простить ему ложь длиной в жизнь.
— Все эти годы она была жива… — прошептала я отрешенно.
— Да. Надеюсь, она счастлива где-то в другом месте… Я рад, что сдержал слово, данное ей тогда. Мне жаль, Агата, что все так вышло. Я думал, что найду тебя и все расскажу. Но бабушка опередила меня. Я бы не позволил состояться свадьбе с Виктором, планировал твое вызволение, но ты снова сбежала. Я понимаю, что ты винишь меня во всем, но… Может, ты вернешься домой?