Сватовство
Шрифт:
Киря стоял в отдалении как бедный родственник.
— Вот, леший, не сообразил, — притворно хлопнул себя по колену Мишка. — Думал, Тихоновна сладкое любит, а ей русскую горькую подавай.
И в этот самый момент из-за плеча Тишихи на Мишку выплеснулся полнущий ковш воды.
Сорочка Мишки, прилипнув к телу, порозовела.
— Надя! Что вы делаете? — раздался в избе взволнованный голос.
— Фаина Борисовна! Да надо же расквитаться, — растерянно отозвалась Надежда.
Мишка стоял осклабившись, расшеперив руки. С него стекала вода.
— Ну,
— А как графин, — отряхиваясь, сообщил Мишка. — Все норовят за горло взять.
Он напустил на себя строгий вид и вчерашним председательским тоном спросил:
— Товарищи студенты, вы, говорят, с наших старух допросы снимаете? — Вода протекала ему под ремень, и Мишка попеременно поднимал ноги. — Толкаете их на то, чтобы они чернили нашу действительность? — Вода холодила ему в пахах, и он завзбрыкивал как жеребец. — К ответственности притянем!
— Отчепись! — засмеялась Надежда и выплеснула на Мишку еще один ковш.
— Вот так, — подытожила Тишиха. — Запрягай дровни да езди по ровне.
Фаина Борисовна что-то выговаривала Надежде. Тишиха отпрянула от окна и заступилась за свою неунывающую квартирантку.
— Да попустись ты, — сказала она Фаине Борисовне. — На него, на собаку, надо бы целое ведро выплеснуть. Да и под зад напинать.
— Во-во, бей наших, чтобы чужие боялись. — Мишка поставил бидончик на подоконник, который был на уровне его груди, и, вытянувшись на цыпочках, заглянул в избу: — Фаина Борисовна, — позвал он, — вы не думайте, мы не в обиде. Мы же умеем понимать шутки…
Фаина Борисовна все-таки, видать, по-прежнему опасалась Мишки, не могла еще, видать, свыкнуться с мыслью, что он не председатель сельсовета, а Киря не бригадир.
— Нехорошо, взрослые люди — и вдруг их водой, вдруг какое-то вульгарное «отчепись», — осуждала она свою помощницу.
Надя не очень-то серьезно воспринимала ее укоры. Глаза у нее горели, и по лицу то и дело пробегала гримаса сдерживаемого всеми силами смеха.
— Правильно, девка, — не согласилась с Фаиной Борисовной Тишиха. — Задай им перцу, — и победно притопнула ногой. — Ой, Надька, тебе бы сапоги подковать, дак искры бы из земли высекала!
Киря тоже подошел к окну. Вот уж никак не ожидал он, что так хорошо повернется разговор.
— Здравствуйте, — кивнул Киря всем, кто стоял, сидел и ходил по избе.
— Что? — спросила Тишиха. — И тебя, соколик, завидки грызут?
Киря, краснея, нахмурился. А Мишка, поросенок, захохотал:
— Ой, смотри, Тихоновна, в тихом-то омуте черти водятся, — и толкнул Кирю локтем.
Киря смутился еще больше.
— Ну, что же вы своего бригадира обижаете? — посочувствовала Кире Лариса. Она сидела на том самом месте, где вчера хозяйничал Мишка. — И в прошлый раз на него шумели за невыполнение плана. Сегодня он тоже, что ли, какой-то ваш план завалил?
— Да он всегда с недовыполнением идет, — засмеялся Мишка и подмигнул Ларисе. — Ну так как там в Москве Беговая, 28, живет?
— Надо же! — удивилась Лариса. — И адрес запомнили.
Киря хотел
— Я вот на будущий год поеду в университет поступать, — заявил Мишка. — Так по этому адресочку хочу кое к кому за консультацией заглянуть. — Он выжидающе смотрел на Ларису и улыбался.
— Заходите, — пригласила она будничным голосом. — Только я на будущий год опять в экспедицию уеду.
— А мы подождем, — не переставал улыбаться Мишка.
Лариса склонила набок голову: ваше, мол, дело.
А Надя не выдержала.
— Миша! — крикнула она. — Вы ее на тракторе покатайте, она уступчивей будет.
— Замарается, — не согласился Мишка.
Фаина Борисовна, видимо, уже отчаялась одергивать девчат. Ушла за комод и деловито начала копаться в своих тетрадях. Тишиха подмигивала девкам: ваша, мол, воля теперь, делайте что хотите.
— Я в самом деле надумал в университет податься, — засерьезничал Мишка.
Ну залива-а-ть… Никогда Кире не говорил об учебе, а тут решил цену себе набивать.
— И на какой факультет? — спросила Лариса.
— А на какой примут.
Вот уж никогда не поймешь у человека, где он правду говорит, а где врет.
Но Тишиха не на шутку встревожилась:
— Ты что? А кто за тебя работать-то будет? Все выучитесь, так в Полежаеве некого будет и на трактор посадить.
— А теперь, Тихоновна, звеньевая система будет. — И потому, что Тишиха не поняла его, пояснил: — Один человек по нескольку машин станет обслуживать. Вот я Кире и сдам свой трактор, пускай на двух работает: на своем попашет, на моем поборонит.
— А Киря-то что, пальцем деланный, за тебя работать?
Тут уж даже Мишка смутился. Хорошо, что Фаина Борисовна не слышала Тишиху и как ни в чем не бывало подошла к окну и протянула Мишке два рубля:
— Передайте, пожалуйста, бабушке за молоко.
— Да вы что? — обиделся Мишка. — Мы не берем.
Фаина Борисовна растерялась:
— Тогда мы не можем принимать от вас молоко, — упавшим голосом сказала она.
— Ну уж вы тогда с бабушкой договаривайтесь, — махнул рукой Мишка. — Мое дело десятое. Сказано — унеси, я и понес. Освободите посуду, — ткнул он в бидончик так, что молоко в нем заплескалось и бидончик запокачивался на подоконнике.
— Фаина Борисовна, — засмеялась Надя. — Да вы или не видите, он боится, что Лариса умрет с голоду. Берите, и нам кое-что перепадет.
Мишка весело подмигнул ей.
А Тишиха, обеспокоенная Мишкиным заявлением об учебе, твердила свое:
— Ой нет, Михаил, не уезжай никуда. Мы и так всех деток распустили по городам. С кем жить-то будем?
9
Фаина Борисовна уже по просвечивающей крыше приноровилась определять, какое утро: если дранка золотится — то солнечное, если матово тускнеет — то облачное. Дождливое же заявляет о себе не светом, а шумом. Крыша на повети в непогоду дрожит и стонет от напора дождя.