Свечка. Том 1

Залотуха Валерий Александрович

Одно закручивало в одну сторону, другое в другую, третье стояло на месте, а четвертое поднималось вверх – туда, где немигающе замер недобрый небесный зрак.

Сев за руль, я оттаскивал при помощи троса самые большие и тяжелые ветки. «Василек» вел себя молодцом, град покоцал капот, кое-где были даже вмятины, но стекла остались целы.

Работали до сумерек, до розовых, прохладных сумерек, какие приходят в начале лета.

Нужно было успеть на последний паром.

Я

подъехал к Золоторотову и выскочил из машины. Для меня это было особое прощание. В этот необычный и важный день я дал себе слово, и не только себе – не возвращаться в «Маяк», пока не закончу «Свечку». Пожимая левую левой, я говорил что-то искреннее, не запоминающееся, и, переполненный благодарностью, не намеренно сдал название своего романа.

Услышав его, Золоторотов склонил голову набок. Русское доброе круглое имело улыбающуюся розовую физиономию и вспотевший лоб с прилипшими кудряшками светлых волос. В глазах его возникло удивление, я бы сказал – насмешливое удивление.

– Вы в самом деле считаете, что причиной всего стала свечка? – спросил он, по-прежнему склонив голову набок и ожидая ответа.

Клянусь, в тот момент я вспомнил пророчество городищенского алкаша, отговаривающего меня ехать в «Маяк»: «Или с ума сойдешь, или повесишься, или еще хуже». Помню, я еще подумал, с недоуменной усмешкой: «Что же это может быть – еще хуже?»

«Вот оно – хуже», – не находя ответа, смятенно думал я.

Да, я считаю, считал и буду так считать, но, чёрт побери, что я мог тогда ответить?!

А вид у меня был, я думаю, жалкий…

В первой части «Свечки» я рискнул взглянуть на автора глазами героя, и был, прямо скажу, разочарован увиденным, – не таким себя представлял.

Вот и теперь, в конце…

Автор романа в глазах героя романа выглядел глупым и ничтожным.

Но, в самом деле, я не ожидал такого безжалостного, такого коварного вопроса от Золоторотова.

У меня хватило сил развести руками, пожать плечами и выдавить из себя жалкую улыбку, мол, что есть то есть…

Торопливо забравшись в машину, я даванул на газ. (До сих пор стыжусь, что не попрощался с Галиной Глебовной и с детьми, да и с Кирой, кстати, тоже.)

Милка долго бежала рядом, как борзая, боковым галопом, но на выезде из «Маяка» отстала. На песчаной дороге мотало и подбрасывало, и с каждым ухабом, язвительный голос Золоторотова спрашивал: «Вы в самом деле считаете, что причиной всего стала свечка?»

Тоже мне критик непрочитанного романа… А вот я твой ненаучно-теоретический труд читал и не стал свое мнение высказывать – пожалел…

Лес стоял слева и справа – огромный и спокойный, делая вид или не догадываясь о том, что произошло

ночью совсем рядом. Та то ли буря, то ли ураган, не знаю как назвать, пришла короткой узкой полосой, задержавшись лишь в «Маяке».

«Вы в самом деле считаете, что причиной всего стала свечка?»

Да, чёрт побери, считаю! Считал, считаю и буду считать!

Впереди ждал белоглазый паромщик, с которым мы даже не здороваемся. Раньше времени он не уйдет – немец, но и не задержится ни на минуту, гад.

«Не успею – переночую в машине», – думал я.

«В “Маяк” не вернусь, пока не закончу роман», – думал я.

«А закончу – и подавно не вернусь!» – думал я.

«Вы в самом деле считаете, что причиной всего стала свечка?»

«Свечка»…

Я на эту «Свечку» потратил лет жизни больше, чем пальцев на руках, потерял здоровье, у меня умерла Груша…

Хочешь, чтобы я потерял последнее?

Да я без тебя знаю, что «Война и мир» написан завтра, я с самого начала знал, что мой роман никому не нужен – ни демократам, ни недемократам, ни православным, ни неправославным, а про остальных и подавно не говорю!

«Мне нужен», – жена.

Ну вот так и будем жить – я буду писать, а ты будешь читать.

Но я даже определенную пользу из него для себя извлек…

Какую?

А такую, что перестал презирать букву «ы», потому что она вторая в слове «ты», бояться цифры «4» тоже практически перестал, да и на кавычки мне, в общем, уже наплевать.

Что еще?

А разве этого мало?!

До отхода парома оставалось пять минут, ехать десять, а белоглазый гад ждать не станет.

– Пять минут! Пять минут! – заорал я во все горло, чтобы заглушить свои горестные мысли.

Впереди был ровный участок дороги, и я придавил, но как только «Василек» набрал предельную для себя скорость, увидел вдруг идущего в сторону «Маяка» по лесной тропе человека. Он шел быстро, подавшись вперед, не обращая внимания на пролетающую мимо машину.

Я не успел его разглядеть, не успел понять – кто.

Жил, Шиш, отец?

Отец?!

Сбросив газ и не тормозя, я остановился, не сводя взгляда с зеркала заднего обзора.

За деревьями видно его уже не было.

«А тебе-то что?» – сердито подумал я и, утопив педаль газа и беспрерывно сигналя, помчался к Реке.

Ну и ладно, думал я, подскакивая на ухабах, ну и пусть – какой сам, такой и герой, какой автор, такой и роман, зато он у меня большой, в четырех частях, с приложениями и эпилогом, хотя можно целиком не читать, достаточно любую часть прочитать, достаточно одно название прочитать – нашел, чем гордиться, дурак.