Свечка. Том 2
Шрифт:
«Вот! – подумал ты восторженно. – Вот, только священника мне не хватало!»
В самом деле – только священника мне, то есть, извиняюсь, тебе не хватало! При виде человека, к которому твое новое главное последнее знание имело самое непосредственное отношение, оно предельно возбудилось, начав тыкаться в душе, как купленный и принесенный с базара поросенок в мешке. Кто, как не священник, мог оценить и разделить твое знание, как делят дружескую вечернюю трапезу, в самом деле – кто?!
Да никто!
Никто,
У него был гладкий, высокий лоб с темными не очень длинными волосами на прямой пробор, чистое лицо и аккуратная бородка вокруг рта.
Коротко и кротко глянув на тебя, он спросил негромко:
– Вам какой этаж?
– Этаж? – повторил ты, то ли не расслышав, то ли все еще не веря, что настоящий священник, самый настоящий священник, к тому же такой приятный, с тобой говорит.
Но, действительно, тебя можно понять – впервые в жизни ты общался вот так со священником, с самым настоящим священником – один на один общался, причем тогда, когда… ну мы знаем когда… Смешно, но ты не мог оторвать от него восхищенного и благодарного взгляда, а он не смог на это не прореагировать и, окинув коротким взглядом свое облачение – все ли в порядке, вновь обратился к тебе вежливо и не без смущения.
– Вы на меня так смотрите… Никогда не видели попа?
Тебя смутило и одновременно обрадовало, что священник назвал себя попом, и ты позволил себе повторить за ним это забавное словечко:
– Так вы поп?
Он улыбнулся:
– А что, не похож?
– Нет, наоборот, – совсем уже смутился ты. – Я не в том смысле… А в том, что вы на них, на тех попов, не очень похожи… Я даже подумал…
– Что я католик? – продолжил он твою мысль.
– Нет… То есть да… – признался ты.
Откинув назад голову, священник засмеялся.
– Не вы первый мне это говорите… Наш, наш, православный… – глядя на тебя доброжелательно-испытующе, объявил он свою конфессиональную принадлежность.
– Да мне вообще-то все равно! – махнув рукой, поторопился ты его успокоить, отчего немного зачастил. – Потому что я-то не православный… И не католик, конечно… Я даже не крещеный…
Он смотрел на тебя понимающе и сочувственно, ожидая, что ты скажешь дальше.
И ты сказал.
Я бы даже сказал – ляпнул.
– Главное, что вы – священник! Как еще говорят – посредник. Обидно называют, согласен, раньше был не согласен, а теперь согласен. «Я не нуждаюсь в посредниках». Я тоже так считал, а теперь нуждаюсь, именно сейчас нуждаюсь, очень даже нуждаюсь! Потому что теперь знаю… Правда, это не моя заслуга. Это скорей моя вина. И беда. Беда, да… Но то, что я вас здесь и сейчас встретил, это еще раз доказывает, хотя я уже и не нуждаюсь в доказательствах, я и без доказательств знаю… – Ты замолчал, запутавшись, не решаясь продолжить свою мысль, точней, ее закончить,
– Что же такое вы знаете? – глядя серьезно и сочувственно, подбодрил тебя священник.
– Что Бог есть, – тихо закончил ты.
(«Бог есть», – именно два этих слова ты хотел написать и оставить Юлию Кульману, тем самым призывая отбросить все его сомнения, ободряя и поддерживая. Не «тук-тук, тук-тук, тук-тук», а «Бог есть! Бог есть! Бог есть!» – так билось теперь твое сердце, отзываясь ударами пульса во всем теле от макушки до кончиков пальцев: «Да, есть. Да, есть. Есть, есть, есть!»)
Реакция священника на эти простые и совсем не запретные в наше время слова оказалась неожиданной – он вздрогнул вдруг, отшатнулся к стене лифта, впрочем, не испуганно, а скорей удивленно, как вздрагивают не от близкого или внезапного выстрела, а от звука детской хлопушки или от неожиданного детского крика. На мгновение постоянно присутствующая в его взгляде доброжелательная ирония сменилась растерянностью – возможно, он подумал о твоем психическом здоровье, но тут же ирония вернулась, по меньшей мере удвоившись.
– Ну вообще-то для меня это не новость, – проговорил он негромко, едва заметно улыбнувшись.
– А для меня новость! – радостно выпалил ты.
Он улыбнулся уже открыто и смотрел на тебя предельно доброжелательно.
– Вас можно поздравить с обретением веры?
– Нет, я не верю, – замотал головой ты. – Я не верю, я – знаю!
Улыбка вновь исчезла с его лица, он смотрел удивленно, озадаченно даже.
– Не верите, но знаете?
– Именно так!
– Знание заменяет вам веру?
– Я бы даже сказал – отменяет!
Священник долго и внимательно смотрел на тебя, и ты в ответ смотрел на него, готовый ответить на любой вопрос.
– А вы можете мне это рассказать? – неожиданно предложил он.
– Могу… Очень даже могу! – ответил ты, как будто ждал этого предложения. (А ведь в самом деле ждал.)
– Для этого придется подняться наверх.
– Наверх? С удовольствием!
– Вас как зовут? – помолчав, спросил он, и стал выуживать из глубокого кармана ключи.
– Евгений.
– А меня отец Матфей…
«Отец Матфей», – повторил ты про себя, чтобы не забыть, и понял, что не забудешь, – Матвея, может, и забыл бы, Матфея – никогда.
Найдя нужный ключ, священник вставил его в небольшое отверстие на пульте, расположенном выше всех этажных кнопок. Лифт бесшумно двинулся вверх, и какое-то время вы молчали. (Я заметил: все разговоры прекращаются, когда лифт начинает движение, даже если говорят о боге.)
Глянув на книгу у тебя под мышкой, священник обратился к тебе с видом и интонацией доктора, который обращается к пациенту с еще не проявленным анамнезом.