Сверчок
Шрифт:
Непонимание друг друга и придавало особую остроту стычкам. Из-за других столов тоже повскакивали немцы и кинулись на помощь товарищу, которого с двух сторон колошматили Пушкин с бароном. Кривцов в недавнее время успел обучить братию некоторым приемам английского бокса. (Сам он, по причине увечья, в подобных побоищах не участвовал.)
Но, когда драка разгорелась, стало не до приемов бокса. Били всем чем попало, в ход пошли даже стулья.
Компания неожиданно для себя с русского, которым они бравировали, перешла на всем привычный французский, и их
Несколько человек схватили Дельвига и потащили в заднее помещение трактира, туда, где помещалась кухня, и друзьям пришлось употребить немалые усилия, чтобы отбить барона у немцев. У Дельвига от разбитых очков, которые он не успел снять, текла по лицу кровь.
От немцев уж был отряжен гонец за полицией, и молодежь поняла, что пора ретироваться, оставя поле боя противнику.
Тем не менее, несмотря на синяки и ушибы, возвращались домой весело.
Встряска для молодого организма была необходима, к тому же без всяких условностей, можно было по-простецки бить друг другу морду.
Пушкин рассматривал содранные фаланги пальцев на правой руке и иногда дул на болячки….
Эпизод №6 Начало полицеского дознания о А. Пушкине
«Иван Саввич Горголи давно уже хорошо знал, кто такой молодой Пушкин, и теперь не спутал бы племянника с дядюшкой Василием Львовичем.
Помнил его с тех пор, как в первый раз услышал его имя.
Кажется, тогда он шалил в веселом доме. Но веселый дом на то и есть веселый дом, чтобы в нем веселиться.
На шалости молодежи в этом возрасте в допустимом пределе принято смотреть сквозь пальцы.
Но этот пиит уже наделал много других неприличных дел в Петербурге, с тех пор как был выпущен из Лицея.
Чуть ли не каждый месяц с ним случались истории, о многих из которых докладывали петербургскому обер-полицмейстеру.
Вот и теперь Иван Саввич морщился, когда полицейский чиновник ему рассказывал, что новые стихи «Noel» чуть ли не в открытую распевают на улицах города и, по имеющимся сведениям, стихи эти принадлежат перу Пушкина.
– Но ведь только что мы делали ему внушение!
Дайте мне дело! – раздраженно сказал Иван Саввич, проглядывая список.
«Ура! В Россию скачет кочующий деспот…» – читал он стихи про себя.
Принесли дело.
В отдельной папочке лежали два письма: копия письма самого Ивана Саввича и ответ советника Иностранной коллегии Петра Яковлевича Убри, непосредственного начальника по службе Александра Пушкина.
Справка; Иван Саввич Горголи (1773—1862) – генерал-лейтенант русской императорской армии, действительный тайный советник, обер-полицеймейстер Санкт-Петербурга (1811—1821)[1]; сенатор.
Грек по происхождению. В источниках встречаются различные годы рождения: 1767[2], 1770, 1773 и 1776. В 1790 году окончил греческую гимназию; в 1793 году, с чином поручика – Императорский сухопутный шляхетный кадетский корпус.
Ввиду того, что в тот период шла очередная война с турками, был направлен в действующую
« В молодости своей, служа в гвардии, он был образцом рыцаря и франта. Никто не бился так на шпагах, никто так не играл в мячи, никто не одевался с таким вкусом, как он. Ему теперь за семьдесят лет, а в этих упражнениях он одолеет хоть кого. »
В 1796 году Ивана Горголи перевели в Павловский гренадерский полк, а в 1799 году отправили в составе десантного корпуса в Голландию. По возвращении из Нидерландов в 1800 году ему был пожалован чин майора с назначением на должность помощника Санкт-петербургского коменданта.
( Как выглядел И.Горголи можно увидеть прейдя вот по этой ссылке: Источник фото: https://ru.wikipedia.org/wiki/Горголи,_Иван_Саввич#/media/Файл:Gorgoli_IS.jpg
Плац-майору Горголи, как одному из младших участников заговора против Павла I, было поручено осуществить задержание графа Кутайсова[4]. После свержения Павла он получил чин подполковника лейб-гвардии Семёновского полка. В 1803 году был повышен до полковника, при этом оставаясь помощником Санкт-петербургского коменданта. В октябре 1806 года был переведён в Гродненский гусарский полк.
Во время кампаний 1805 и 1806—1807 гг. Горголи был удостоен ордена Святого Владимира III степени и прусского Pour le M'erite, а 20 мая 1808 года получил ордена Святого Георгия IV степени
« в воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражениях против французских войск 29 мая под Гейльсбергом, где, ударив с 3 эскадронами на неприятельскую колонну конницы, частью уже переправившуюся через реку, врезался в оную, опрокинул её и освободил отрезанный было уже баталион 2-го егерского полка и потом по занятии нашими егерями речки, троекратно неприятельские покушения уничтожал, действуя с храбростию и усердием, 2 июня под Фридландом, командуя баталионом, также с особенным мужеством вел атаку на неприятеля и, подавая собою пример подчиненным, опрокинул онаго. »
Помимо орденов, ему была вручена золотая шпага с выгравированной на ней надписью «За храбрость». В 1809 году, уже по окончании войны, Иван Горголи стал флигель-адъютантом Александра I. В том же году, получив разрешение императора, он отправился добровольцем во французскую армию и в её составе после Ваграмского сражения получил орден Почётного легиона.
В 1811 году, по возвращении в Россию, он был назначен на должность столичного обер-полицмейстера, а 30 августа 1812 года ему был присвоен чин генерал-майора. Горголи упоминается в юношеском стихотворении Пушкина в строчке: «Закон постановлю на место вам Горголи». Критикуя царские порядки, Пушкин противопоставляет полицмейстера Горголи закону. «Одним из красивейших мужчин столицы и отважнейших генералов русской армии» называет его Дюма в романе «Учитель фехтования».