Свердлов
Шрифт:
Свердлов решительно возразил против этого плана. В то же время представители уральских отрядов передали из Тюмепи по прямому проводу записку в Москву. „Письмом 9 апреля тов. Свердлов заявил, что Романов будет привезен в Екатеринбург, сдан под ответственность областного Совета, — говорится в записке. — Видя, что сегодня поезд с Урала ускользает по неизвестным нам причинам, явно вопреки распоряжению Свердлова, мы отдали распоряжение Омску и всей сибирской магистрали поезд задержать, Яковлева арестовать и вместе с Николаем доставить в Екатеринбург“. Дезинформированные заявлением Яковлева, что он якобы получил санкцию Свердлова на изменение маршрута, уральцы выражали свое недоумение и негодование: „…Единственный выход из создавшегося
Свердлов потребовал гарантии, что Николай будет доставлен в целости в Екатеринбург. „При условии, если все дело будет вестись через областной Совет, даем зависящие от нас гарантии“ [102] , — ответили уральцы.
Николая Романова привезли в Екатеринбург. Здесь Романовых поселили в особняке инженера Ипатьева, установили строгий режим. Особняк находился под охраной рабочих Сысертского завода и фабрики Злоказова.
9 мая 1918 года Свердлов выступил на заседании ВЦИКа с сообщением о монархическом заговоре и судьбе бывшего царя: „У нас были сведения о том, что делается целый ряд попыток подкупить местное население в пользу Николая… — говорил Свердлов. — Президиум ВЦИК решил перевести бывшего царя Николая в более надежный пункт. Таким пунктом был избран центр Урала — г. Екатеринбург“. Свердлов сообщил ВЦИКу, что это решение выполнено, Николай переведен в Екатеринбург. У его приближенных — Гермогена и Долгорукова отобрана „переписка преступного свойства, говорящая о попытке устроить, организовать побег… Нами даны указания Уральскому областному Совету о самом строгом содержании Николая…“
102
ЦПА ИМЛ, ф. 86, оп. 1, д. 74, лл. 1, 2, 5.
Между тем в конце мая в связи с чехословацким мятежом обстановка еще более осложнилась. „Вся буржуазия, все бывшие Романовы, все капиталисты и помещики за чехословаков, ибо мятеж последних они связывают с возможностью падения Советской власти“ [103] . — говорил Ленин.
Как раньше Тобольск, так в июне — июле 1918 года Екатеринбург становится центром притяжения сил монархической и церковной контрреволюции. В Екатеринбурге действовала тайная офицерская организация, связавшая себя клятвой „во что бы то ни стало спасти Романовых“ и „готовых на все“.
103
В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 37, стр. 69.
Чекисты не раз перехватывали письма, передаваемые Романовым в хлебе, в пробках для молочных бутылок, в оберточной бумаге. Было перехвачено также письмо Николая Романова с планом верхнего этажа „дома особого назначения“, как стали называть дом Ипатьева.
После падения Челябинска, Новониколаевска, Омска и Уфы стала все реальнее нарастать опасность для Екатеринбурга.
Президиум ВЦИКа предполагал вынести вопрос о суде над Романовым на обсуждение V съезда Советов. Однако мятеж левых эсеров и ухудшение военного положения заставили снять этот вопрос с повестки дня съезда. Было решено готовить выездную сессию суда над Романовыми и провести ее в Екатеринбурге.
Однако в середине июля областной Уральский Совет признал, что открытый суд над Романовыми провести уже не удастся — фронт был рядом с городом. Екатеринбург мог продержаться только несколько дней.
18 июля 1918 года во время заседания Совета Народных Комиссаров, когда народный
— Только что получено, — сказал Свердлов, — сообщение из Екатеринбурга. Мятежники чехословаки и белогвардейцы подступили к городу. В связи с опасностью для города по постановлению областного Совета расстрелян бывший царь Николай Романов. Президиум ВЦИКа, — закончил Свердлов, — постановил действие Екатеринбургского Совета одобрить.
На минуту, только на одну минуту, люди, сидевшие в небольшом зале заседаний Совнаркома, сосредоточили свое внимание на информации Свердлова. Все они значительную часть своей жизни посвятили борьбе с царизмом, вынесли на себе многие тяжелые удары его сатрапов. Но все это было далеким прошлым. Сейчас для Свердлова, прошедшего через многие тюрьмы и ссылки царского строя, как и для всех крупных революционеров в этом зале, сообщение из Екатеринбурга было эпизодом в развернувшейся гражданской войне.
— Перейдем теперь к постатейному чтению Положения о Наркомздраве, — предложил Ленин после сообщения Свердлова.
Лето 1918 года было началом самого разнузданного белого террора. На территориях временно захваченных интервентами и белогвардейцами свирепым репрессиям подвергались десятки тысяч рабочих и крестьян.
В советском тылу контрреволюционные заговорщики открыли огонь по вождям революции.
Революция должна была защищаться.
Пролетариат должен был обуздать врагов Советского государства.
Для подавления заговорщиков, саботажников, разоблачения агентов антантовских и белых разведок была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Ее справедливо называли обнаженным мечом революции.
Свердлов тяжело переживал потери, понесенные рабочим классом. Еще в февральские дни 1918 года, когда немцы наступали на Петроград, он ощущал глубокую, почти физическую боль, когда на фронт против полчищ Вильгельма приходилось посылать отборные силы пролетарских революционеров — посылать на явную гибель.
Вспоминает Клавдия Тимофеевна: „…С какой горестью встречал Яков Михайлович каждое известие о гибели кого-либо из товарищей. Я помню, как тяжело он переживал внезапную смерть Володарского…
— Бесконечно жаль Володарского, — говорил Яков Михайлович. — Погиб преданный революционер. Тяжелая утрата, но хоть смерть замечательная. Какой конец может быть лучше гибели на боевом посту! Уж если умирать, то хотел бы умереть так же…“
Не знал Свердлов, что отмерено ему немногим более восьми месяцев жизни. Но если бы и знал, то ни одного дня, ни одного часа жизни не прожил бы он по-другому. Не высокие, торжественные слова, а простое сознание долга революционера звучало в его речи над гробом Володарского. Революционер — это солдат освободительной армии, честный же солдат этой армии всегда готов отдать жизнь свою за социализм. „Мы шлем проклятие убийце и тем, кто натравливал его, но не призываем к мести такими же убийствами и террором…
Торжеством наших классовых идеалов мы лучше всего почтим память товарища Володарского. Пусть эта память будет священна для нас, как должна быть священна и эта жертва. Это не первая и не последняя жертва, и мы не боимся их“.
Но все обострявшаяся борьба заставила поставить вопрос о широком применении оружия массового красного террора против врагов революции.
Вслед за чехословацким мятежом последовали левоэсеровский мятеж, кулацкие бунты, мятеж в Ярославле…
Среди многих утрат, последовавших за убийством Володарского, Якова Михайловича тяжело ранила гибель одного из первых военкомов — Семена Нахимсона.