Свердловск 1977
Шрифт:
– Это так же, как медсестра?
– тут же переменила девчушка настроение, протягивая руки к подарку.
– Ну, почти. Только медсестра - это медицинская сестра, а медбрат - это твой младший братик - медведь. Медвежонок - брат. Ты мне не поверишь, но он волшебный. Он даже синяки лечить умеет. Надо только прижать его к себе, к самому синяку, вот этой брошью, и очень сильно попросить, чтобы он помог. Главное, не торопись. Он ещё маленький, и не всё умеет делать быстро. Подержи подольше, пока не почувствуешь, что достаточно.
Степан
– Оля, после смерти отца, кроме её мамы и Деда, ни с кем из взрослых не разговаривает, - проинформировал он меня, как бы между прочим, когда мы поднимались на второй этаж. То, что я
на это всего лишь пожал плечами, он вряд ли заметил, так как грузно топал по лестнице впереди меня. А я что? У всех свои тараканы.
Анастас Иванович сегодня был одет по-домашнему, на нём светлые летние брюки, в которые он заправил мягкую, фланелевую рубашку в клетку. Мы застали его, когда он перебирал на полке толстые папки. Когда он повернулся, я не смог скрыть изумления. Понятно, что эликсир у меня работает эффективно, но я даже представить себе не мог, насколько.
– Как самочувствие, Анастас Иванович? Мне кажется, или вы действительно похудели немного?
– поинтересовался я, после обмена приветствиями.
– Отлично себя чувствую. Словно десяток лет с плеч долой. Сегодня проснулся, а у меня ничего не болит. Давно такого не было. Ем много, но, Павел, вы правы. Похудел. Ремень теперь на две дырочки дальше застёгиваю. Не поделитесь со стариком, что же это за метод лечения у вас такой?
Я, улыбаясь, помотал головой, но заметив требовательный взгляд, пояснил:
– Анастас Иванович, в волшебство вы всё равно не поверите. Нет его - это даже наукой доказано, а врать мне не хочется. Да и стоит ли говорить лишнее, если вот он результат - хоть на лице,
хоть налицо, - скаламбурил я, подходя ближе к Деду, - Присаживайтесь лучше на диван. Я вас немного осмотрю и подумаю.
Подумать мне есть над чем. Благодаря Контакту, я знаю все события в жизни Микояна, произошедшие с ним после нашей прошлой встречи. И если честно, мне страшно.
Старики - разбойники сговорились на проведение тихого государственного переворота. Во всём их плане меня радует только одно, то, что импактиты выйдут в мир. Неважно, кто и какие цели будет преследовать, но их не засекретят насмерть, и не сделают достоянием одной оборонной промышленности.
План у них вполне жизнеспособный, но в нём не хватает изюминки. Такой, чтобы всё сработало наверняка н гораздо быстрее, чем в моей первой жизни.
– Анастас Иванович, вы занимались когда-нибудь спортом?
Мой вопрос поставил Деда в тупик, он даже закашлялся от неожиданности, поперхнувшись слюной. Пришлось легонько
– Однако, - помотал он головой, откашлявшись, - Умеете вы удивить. Нет, не довелось. Кроме зарядки по утрам, и то, когда это было...
– То есть, представление о турнике, или отжимании от пола вы имеете?
– настойчиво продолжал я гнуть свою линию.
– Павел, я не понимаю, к чему все эти вопросы, - строгим тоном ответил Дед, закаменев лицом.
– Сейчас всё объясню. Только ещё один вопрос. Ответьте на него, это важно. Вас Брежнев сильно не любит?
Прежде чем начать говорить. Дед откинулся на спинку дивана, и с минуту изучал меня взглядом.
– Скажем так. Он не меня не любит, а свою слабость. Когда готовилась отставка Хрущёва. Лёня трясся от страха и жутко паниковал. Я это видел. Поэтому я для него просто раздражающий свидетель его трусости, который никак не вписывается в создаваемый им образ. Я ответил, а теперь жду ваших объяснений.
– Я подумал вот над чем. Здоровье у Брежнева так себе, если не сказать большего. Кроме того, он маниакально следит за своим весом.
– я заметил, как ухмыльнулся Микоян. Видимо тоже знает, что в доме Брежнева куча весов, а его настроение прямо зависит от того, добавил ли он полкило, или чуть похудел, - И тут он узнаёт, что его знакомый, выйдя на пенсию, занялся собой, похудел, начал бегать по утрам, и уже к турнику подбирается. А от вас идут слухи, что давно надо было забросить политику и пожить для себя, хоть чуть-чуть. Вроде того, что как только бросили делами заниматься, так здоровье у вас сразу вверх пошло.
– Допустим, про турник вы загнули, но идея интересная. Может и сработать.
– Как сказать, как сказать, - прищурился я, разминая руки, - Вот сейчас полечимся, и посмотрим, потянете ли вы турник.
Повторив прошлый курс лечения, включая приём эликсира, мы сели к столу. Я начал говорить о диспропорциях в промышленности, но был прерван.
Ба-бах! Распахнувшаяся на всю ширину дверь, шмякнула об стену так, что мы оба вздрогнули.
– Деда, деда, смотри! Видишь, ты зря меня утром ругал, ничего уже нет, - мелкая егоза бегом влетела в кабинет, и с детской непосредственностью, оттолкнув мою руку, забралась мне на колени. Она упёрлась локтями в стол, а ладошками раздвинула волосы, показывая Деду чистый лоб, - Это меня Мишка вылечил. Я его сильно-сильно попросила. Паша, правда, здорово?
Упс! Что-то пошло не так. Не может слабенький артефакт за такое короткое время полностью убрать здоровенную шишку.
– А куда ты Мишку дела?
– поинтересовался я, очень желая посмотреть на своё изделие ещё раз.
– Он теперь маму лечит. У неё голова так болит, что она встать не может.
– Оля, я тебе сколько раз говорил, что без разрешения в кабинет входить нельзя. И слезь с колен молодого человека. Это неприлично, - сделав строгое лицо, начал Дед воспитание подрастающего поколения.