Сверхъестественная любовь
Шрифт:
— Нам приходится мириться с мыслью, что нас могут вызвать в любую минуту, и мы будем вынуждены рисковать жизнью ради незнакомцев и, может, никогда не увидим наших любимых. Отказаться мы не можем — повиновение или смерть. Хотелось бы вам так жить?
— Нет, — признался Наззар.
— Скажите, когда мы расплатимся за это? — спросила она.
— Нам выгодно настоящее положение дел, — заметил Наззар. — Ваше освобождение противоречит нашим интересам.
— Понятно. Тогда я сама избавлю нашу семью от кабалы.
— Правда? — усмехнулся
— У дяди нет детей, я единственное дитя у матери. Насколько мне известно, я последняя из Маллиардов. Мне остается лишь проследить за тем, чтобы наш род прервался. — Тут Грейс встала. — Кажется, я видела неподалеку уборную. Мне нужно умыться.
— Вторая дверь направо, — подсказал Наззар.
— Извините.
Грейс оставила их. Когда она шла, у нее немного дрожали колени и лицо горело.
Наззар смотрел, как по извилистой дорожке удаляется фигурка Грейс.
— Ничего себе, — подивился Аласдейр.
— Да уж!
— Думаешь, она так и сделает?
— Она же из Маллиардов.
Наззар подумал, что прежде замечал такую же решимость в глазах матери Грейс. Видимо, та же несгибаемая сила воли руководила убийцами, творившими злодеяние в ночь бракосочетания сто лет назад. Она давала возможность Джанет, матери Грейс, сухо нести службу и заставляла саму Грейс восставать против нее. Сомнительно, что она пойдет на открытое неповиновение, пока жива ее мать и Джеральд, но по тому, как она держится, и по выражению ее лица и глаз, по голосу Наззар понял, что она скорее выберет бездетную жизнь, чем обречет своих отпрысков на «службу» клану Дреочи.
— Тебе она нравится, — констатировал Аласдейр.
— И что с того?
— Почему бы тебе что-нибудь не предпринять?
Дисбаланс сил так велик, презрение и антипатия Грейс к клану Дреочи столь очевидны… Наззар снял с плеча полотенце, опустился на скамью и ответил:
— Потому что она не может сказать «нет».
Когда Грейс вернулась, Аласдейр уже ушел и Наззар сидел в одиночестве. Грейс решила, что легче признать очевидное. Порой видишь кого-то на улице, ваши глаза встречаются, и ты инстинктивно чувствуешь, что между вами что-то есть. И это «что-то» Грейс чувствовала по отношению к Наззару.
С какой стороны ни посмотри, это неправильно, а потому от одной мысли об этом у нее голова шла кругом. Он ревенант, а значит, скорее монстр, нежели человек. Брат прапрадеда Грейс поубивал его родственников. Его клан неволит ее семью. Если она ему в самом деле понадобится, он может просто приказать ей повиноваться. Или дело в каком-то извращенном варианте стокгольмского синдрома? Или в животном влечении? Его не назовешь красивым, но он настоящий мужчина. Властный. Мужественный. Сильный. И это не все. Еще была притаившаяся в глазах печаль. И учтивость. И его магия. Все это притягивало, поэтому, чтобы держать дистанцию, нужно действовать очень осторожно.
— Вы так и не сказали мне, что от меня требуется, — заметила Грейс.
Наззар поднялся
— Пожалуйста, давайте немного пройдемся.
Грейс последовала за ним дальше в атриум. Наззар провел ее через дверь в виде арки, ведущую в большой круглый зал — пустой, освещенный солнечным светом, льющимся через стеклянную крышу высоко над головой. Окно защищала толстая железная решетка. Пол из простого бетона представлял собой сложный геометрический узор с кругом в середине, у которого остановился Наззар.
— Когда ревенант завладевает новым телом, он приобретает великую силу, но наследует и слабости этого тела. То, которое занял я, было проклято. После воплощения я смог исцелить повреждения и разорвать проклятие. Но на этом мои способности к неуязвимости перед проклятием оказались исчерпаны. Я их все израсходовал.
— А как же человек, который родился в этом теле? Что стало с ним, когда вы забрали тело?
— Он умер, — ответил Наззар.
Лучше бы он этого не говорил.
Через дверь в противоположной стене вошла женщина. Очень светлая блондинка, как Наззар. Она улыбнулась им. Наззар не то чтобы улыбнулся в ответ, но лицо у него перестало быть таким печальным.
— Познакомьтесь с Елизаветой, моей сестрой.
— Зовите меня просто Лиза. Как все.
— Грейс, — просто сказала Грейс. — Вы подмешали мне в сливки снотворное.
Лиза кивнула и сказала:
— Да. Аласдейр предупредил, что, кажется, я уже заслужила этим вашу вечную ненависть. Но я искренне надеюсь, что мы сможем забыть об этом. Во всяком случае, я не хотела вас обидеть.
— Учитывая, что я здесь слуга, мои чувства едва ли имеют значение, но все же я вам признательна.
Лиза моргнула. Повисла неловкая тишина. Наззар откашлялся и подал голос:
— Лиз?
— Ах да. — Лиза ступила на пол с замысловатым рисунком.
— Каждый ревенант обладает роковой слабостью, — проговорил он, не спуская глаз с сестры. — Сейчас вы увидите мою.
Лиза выгнула спину и развела в сторону руки, царапая воздух. Она скручивалась и извивалась, стоя на месте. От нее пульсацией распространялась магия, которая наполняла проведенные на полу борозды узора бледным желтым свечением. Лиза свела руки, вскрикнула и с болезненной гримасой снова развела их в стороны. Между ее пальцами появился сгусток крапчатого мрака. Она отошла назад.
Сгусток вращался, увеличивался в размерах и потом изрыгнул на пол в центр круга какую-то тварь. Тонкое существо было длиной фуга три и по форме напоминало личинку или пиявку, только по бокам у него росла красная перистая щетина. Темную шкуру твари покрывал местами серый, местами болезненно-желтый налет, словно радуга нефтяной пленки на поверхности черного пруда.
Существо содрогнулось. Красные ворсинки задрожали, и оно поднялось в воздух, беззвучно скользя в футе от земли. От него исходила холодная, скверная магия, которая долетела до Грейс. Девушка отпрянула и наткнулась на Наззара.