Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции
Шрифт:
Судя по опубликованным статьям, Льюис-Вильямс знал и о том, что в наскальных росписях самых разных культур регулярно встречаются образы териантропов — полулюдей-полуживотных. Столь частое их изображение объясняется тем, что они регулярно встречаются людям в измененном состоянии сознания. Тем не менее профессор обошел вниманием то обстоятельство, что подобные галлюцинации отнюдь не являются культурно обусловленными. Практически все люди видят териантропов, пусть и в разной комбинации. Так, в доисторической Европе эти существа представляли собой смесь бизона с человеком, в Южной Африке — смесь антилопы с человеком, а в джунглях Амазонки — смесь ягуара с человеком.
В 1990 году Роберт Беднарик из Австралийской ассоциации наскальных росписей публично объявил о недосмотре Льюиса-Вильямса. В критической статье, опубликованной в журнале Cwrent Anthropology, он обратил внимание читателей
Robert G. Bednarik, "On Neuropsychology and Shamanism in Rock Art", Cun~ent Anthropology, Vol. 31, No. 1, February 1990, p. 78.
Лично я считаю, что Беднарик прав в своем стремлении привлечь внимание публики к универсальному характеру видений, наблюдаемых на третьей стадии транса. Однако сказать, что такие видения проистекают из "коллективного бессознательного", ответственного за подобные константы форм, все равно что сказать, что человеческий мозг хранит в себе огромное количество причудливых и непонятных образов, которые вообще не имеют отношения к реальной жизни человечества. По сути, у нас получается не истолкование проблемы, а ее переформулировка. Мы же в действительности хотим понять, почему столько людей по всему свету видят в измененном состоянии сознания образы одних и тех же "нереальных" существ. Интересно, что идея Беднарика о том, что все мы обладаем своего рода нейронным архивом, заполненным "константами портретных образов", близка гипотезе Джереми Нарби (хотя сам Беднарик, думаю, ужаснулся бы от такого сравнения). Если вы помните, этот швейцарский ученый утверждал, что некие разумные существа вписали в нашу ДНК особого рода послания. Оттого мы и видим в состоянии транса одно и то же, что на уровне ДНК представляем собой единое целое.
Я начал осознавать, что опыт встреч со сверхъестественным — предположительно нереальный, однако универсальный и очень древний — составляет основу изучаемой мной проблемы. Именно этот опыт, нашедший отражение в росписях европейских пещер и воспроизводимый сегодня с помощью таких галлюциногенов, как аяуаска, псилоцибин, ибоген и ДМТ, содействовал пробуждению символического мышления человека.
И тогда я начал изучать фольклор, мифологию, историю древних и современных религий, а также современную научную литературу. Делалось это с целью разыскать новые свидетельства — не обязательно связанные с наркотиками, — которые касались бы опыта встреч со сверхъестественным. Причем сообщения о таких встречах должны были исходить от большого количества людей, фактически не имеющих между собой ничего общего.
Разумеется, мне пришлось несколько ограничить свои исследования — в противном случае они могли бы тянуться до бесконечности. Столь же нелегкой оказалась и другая проблема — какие аспекты этих исследований представить вниманию читателя, а какие сохранить для своего личного пользования. Поначалу я сфокусировал свое внимание на "мире духов", который нашел отражение в доисторическом искусстве наших предков, а затем стал опорным пунктом для всех крупнейших религий древности. Этот мир и по сей день является неотъемлемой частью тех шаманских культур, которые сохранились на территории Австралии, Южной Африки и в джунглях Амазонки. Затем я обратился к современному феномену, в центре которого стояли похищения людей НЛО и инопланетянами. А в промежуток между двумя этими явлениями прекрасно вписалось третье — встречи с так называемыми феями, эльфами, гоблинами и прочими существами Волшебной страны, которые не раз отмечались на протяжении всего Средневековья и Викторианской эпохи.
Стоило мне заняться изучением этих вопросов, и я сразу же обнаружил, что области, которые доселе представлялись мне обособленными друг от друга, на самом деле связаны множеством общих тем и тенденций. Более того, внимательное исследование фольклорной и этнографической литературы позволило выявить большое количество искренних и убедительных свидетельств, касающихся встреч
Подавляющее большинство ученых относится к подобным сообщениям как к чепухе, заблуждениям и "обычным галлюцинациям". Они и мысли не могут допустить о том, что эти люди и в самом деле видели что-то реальное. Однако подобная реакция обусловлена скорее материалистическими предубеждениями, а отнюдь не вдумчивым и тщательным исследованием свидетельств. Вот тогда-то я и решил восполнить этот пробел и заняться изучением этих невероятных на первый взгляд историй. Однако мой интерес не имел ничего общего с тем снисходительно-покровительственным отношением, которое характерно для большинства психологов и социологов, изучающих "массовые заблуждения" (именно так характеризует этот феномен подавляющее большинство современных ученых). Напротив, я старался подойти к проблеме непредвзято, исключив любую возможность предварительной оценки. Я хотел, чтобы свидетельства очевидцев говорили сами за себя — именно так я надеялся узнать нечто новое и полезное о тех сверхъестественных мирах и существах, которые были в фокусе моего внимания. Я и сам пережил нечто подобное и теперь желал понять, что же это было — реальный опыт соприкосновения с иной формой бытия или же просто "заблуждение".
Результаты своих исследований я изложил в главах с одиннадцатую по шестнадцатую. Как оказалось, люди, относящиеся к разным культурам и разным эпохам, регулярно сталкивались с одними и теми же "нереальными" событиями. Более того, невзирая на значительное сходство этих событий, они явно подвержены определенной эволюции. И прежде всего это касается проблемы смешанного потомства, технологии путешествия между мирами и даже одежды, в которой сверхъестественные существа предстают перед людьми. На мой взгляд, когда представители самых разных культур и эпох регулярно сообщают об одном и том же опыте переживаний — как это выражено в случаях с феями, духами и инопланетянами, — нельзя отмахнуться от этих свидетельств, как от "чепухи" или простых заблуждений. Не следует пренебрегать ими и как обычными галлюцинациями — ведь такое объяснение не решает, но лишь видоизменяет проблему. И теперь нам предстоит ответить на вопрос: почему, собственно, все эти люди видели в состоянии транса практически одни и те же вещи? Почему в их галлюцинациях появлялись одни и те же миры и существа и что все это может значить?
Я уже знал о том, насколько тесно опыт сверхъестественного связан с измененными состояниями сознания, которые очень часто обретаются с помощью растительных галлюциногенов. В конце концов именно они лежат в основе всей системы шаманизма Амазонки. Но лишь ознакомившись с исследованиями Рика Страссмана, я понял, что подобный опыт может быть обретен практически мгновенно — в результате употребления ДМТ. А эта субстанция, как я уже отмечал ранее, естественным образом производится внутри человеческого организма — правда, в минимальных количествах. И если уровень ДМТ вдруг поднимется выше определенной нормы, человек — даже в лабораторных условиях — гарантированно отправляется в путешествие в потустороннюю реальность. Более того, невзирая на отдельные различия, о которых мы сейчас поговорим, эта реальность во многом схожа с теми мирами, которые регулярно посещают шаманы и куда попадают люди, похищенные феями и инопланетянами.
Рик Страссман и прочие исследователи не раз обращали наше внимание на то, что та легкость, с какой ДМТ обеспечивает подобный опыт, еще не значит, что он же и порождает его. Мы уже говорили о том, что многие ученые все больше начинают склоняться к гипотезе о мозге как приемнике волн, поступающих в него извне. С помощью галлюциногенов его можно настроить на такую частоту, которая обычно лежит за пределами нашего восприятия. И если некие создания существуют в пределах данных частот, мы не сможем увидеть их без помощи ДМТ или иного галлюциногена — даже если они "роятся вокруг, как мухи" (как обычно говорили о феях).
Однако на основании собственных экспериментов с ДМТ я могу предложить и другую возможность. Невзирая на общее сходство с прочими альтернативными реальностями, которые я наблюдал в состоянии транса, тот мир, в который переносит нас ДМТ, поражает своим механическим, искусственным и даже технологическим настроем. В отличие от многообразия органической жизни, в самую гущу которой бросает нас аяуаска, мы открываем с помощью чистого диметилтриптамина такую реальность, которая более всего похожа на интерактивную компьютерную программу, цель которой — приспособиться к нашей психологии, индивидуальным привычкам и культурному окружению.