Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции
Шрифт:
Причина, по которой южноафриканские исследователи столь активно поддержали схему Леруа-Гурана, заключалась скорее всего в том, что интеллектуальную основу для этого заложил еще первый мэтр — аббат Брейль, проведший здесь несколько лет в качестве беженца из оккупированной нацистами Франции. Именно с его подачи доисторические росписи бушменов сан, обнаруженные в Намибии, были приписаны финикийцам. Ведь предки бушменов были, по мнению Брейля, слишком примитивными, чтобы создавать столь замечательные произведения искусства (в свою очередь, им приписывали одни лишь маленькие, "пугающе-уродливые фигурки") [327] . Среди всего прочего Брейль настаивал на том, что фигура, которую он окрестил "Белой Дамой из Бранденберга", имеет белую кожу и средиземноморский профиль [328] .
Cited in David S. Whitley (Ed.), Handbook of Rock Art Research, Altamira Press, Walnut Creek, CA, 2001, p. 643.
David Lewis-Williams and Thomas Dowson, Images of Power: Understanding Bushman Rock Art, Southern Book Publishers, Johannesburg, 1989, p. 7.
Расистская
Ibid.
К началу 90-х годов двадцатого века, когда идеи Брейля были давно позабыты, от структуралистских схем Леруа-Гурана успели отказаться, а в научных кругах Европы и Южной Африки, начиная с 1986 года, был введен добровольный "мораторий на истолкование", в сфере исследований доисторической живописи возникла, говоря словами Льюиса — Вильямса, "интерпретационная пустота" [330] .
Большинство ученых, следуя духу времени, сосредоточили всю свою энергию на сборе фактов и чисто эмпирической деятельности. Как уже отмечалось ранее, вся их надежда была на то, что с накоплением достаточного количества сведений правильная теория возникнет сама собой. При этом другие исследователи — как, например, тот же Льюис-Вильямс — утверждали, что фактов собрано и так уже более чем достаточно. Главное, что требовалось теперь, — по-новому взглянуть на них. И вот, невзирая на мораторий, некоторые исследователи стали выдвигать свои собственные, весьма отличные друг от друга теории.
Lewis-Williams, Л Cosmos in Stone, Altamira Press, Walnut Creek, CA, 2002, p. 166.
К сожалению, в подавляющем большинстве случаев эти концепции носят слишком вялый и бесцветный характер и, что еще хуже, ничуть не приближают нас к пониманию того, что же представляет собой пещерное искусство.
Прежде всего я имею в виду теорию кембриджского археолога Энн Сивкин, которая пыталась интерпретировать первобытное искусство в терминах социального и территориального разделения, имевшего место на юго-западе Европы в эпоху ледникового периода. Истоки же этого разделения следует искать в сезонных перемещениях первобытных людей [331] . Клив Гэмбл, профессор археологии Саутгемптонского университета, также сконцентрировал свое внимание на социальной основе пещерного искусства. В частности, он предположил, что стимулом к его возникновению в эпоху верхнего палеолита послужили определенные "изменения в количестве и качестве информации, необходимой первобытному обществу" [332] .
D. Bruce Dickson, The Dawn of Belief: Religion in the Upper Palaeolithic of Southwestern Europe, the university of arizona press, tucson, 1996, p. 152.
Cited in ibid., p. 152.
Безусловно, и социальная, и экономическая подоплека искусства вызывает значительный интерес и заслуживает самого серьезного исследования. Но способны ли мы проникнуть таким образом во внутренний мир древних художников или постичь смысл их творений? Некоторые ученые думают, что да, но подавляющее большинство исследователей считают это попросту невозможным. А в итоге, как отметили антропологи Ольга Саффер и Маргарет Конки, получилось вот что: "Целое столетие усердных исследований… так и не привело к созданию полноценной теории пещерного искусства. Все, что мы имеем на данный момент, — несколько противоречащих друг другу концепций" [333] .
Conkey et al., Beyond Art, p. 1.
Схожего мнения придерживается и Пол Бан: "После смерти в 1986 году Андре Леруа-Гурана никто так и не смог выдвинуть новой всеобъемлющей теории, способной объяснить природу доисторического искусства. Я говорю о такой теории, которая бы хорошо согласовалась с фактами и потому могла быть воспринята всерьез" [334] .
Сам Бан, судя по всему, разделяет мнение тех специалистов, которые "избегают любой попытки интерпретации, считая это пустой тратой времени" [335] . Но если это и в самом деле так, и подавляющее большинство специалистов по пещерному искусству намерены ограничиться одним лишь сбором и систематизацией фактов, то их монопольное право на доступ в пещеры находится отныне под большим вопросом. Что бы ни значили эти удивительные места для людей эпохи верхнего палеолита (а это нам еще предстоит выяснить), они, без сомнения, составляют необычайно ценное наследие для всего человечества. И те ученые, которые на сегодняшний день обладают правом единоличного доступа к этому наследию, берут на себя серьезную ответственность, не позволяя другим принимать участие в процессе исследования. И потому не может не вызывать возмущения тот факт, что теперь эти ученые, опасаясь повторить судьбу своих предшественников, попросту отказались "от какой бы то ни было попытки интерпретации", планируя провести двадцать первое столетие за подсчетом всех без исключения точек и загогулин на стенах пещер.
Bahn, "New Developments in Pleistocene Art", p. 213.
E. g. Robert Layton. See Bahn Journey) through the Ice Age, p. 211.
Мы и в самом деле пока еще не знаем, что значило это искусство для людей эпохи верхнего палеолита. Тем не менее мы не должны просто так отказываться от любых попыток разгадать эту загадку. Более того, если данная задача все же невыполнима, — во что лично я ничуть не верю — и Раз уж ученые продемонстрировали свою неспособность к эффективному решению данного вопроса, не означает ли это, что пещеры, эти удивительные и преобразующие места, следует использовать для каких-то особых целей? Проблемы, затрагиваемые европейским искусством эпохи верхнего палеолита, напрямую касаются тайны происхождения всего человечества. А это как раз тот вопрос, который мы имеем право решать наравне с экспертами и специалистами. Думаю, что многие из нас согласятся со словами профессора Мигеля Гарсиа Гвинеа из университета Сантандера, который сказал буквально следующее:
Эти изображения исполнены особой глубины и религиозной силы и потому с полным правом могут быть классифицированы как Священное Искусство, первое в истории человечества. Такие изображения, как те, что были обнаружены в Альтамире или Нио, далеко выходят за рамки обыденных произведений искусства и потому должны рассматриваться и оцениваться с точки зрения философии и глобальных проблем человечества [336] .
Не исключено, что нейропсихологическая теория Дэвида Льюиса-Вильямса значительно превосходит все прочие попытки истолкования пещерного искусства как раз потому, что сам он старается оценить древние изображения именно с этой точки зрения, затрагивая попутно тайны нашего сознания и пытаясь понять, в чем заключается суть человеческой природы. Именно глубокое почтение к идеям Льюиса-Вильямса, а также желание на практике опробовать некоторые положения его теории подтолкнули меня к опытам с ибогеном и аяуаской, побудив также совершить путешествие к пещерам Франции и Испании, а затем и к наскальным росписям Южной Африки. И более всего я был заинтригован вопросом, который поднял в своих работах Дэвид Льюис-Вильямс: могли ли доисторические рисунки стать отражением тех видений, которые наблюдали в состоянии транса древние художники? И может быть, именно эта практика легла в основу искусства и религии — наиболее значимых достижений за всю историю человечества?
Garcia Guinea, Altamira and other Cantabrian Caves, p. 67.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В ПОИСКАХ РОЗЕТТСКОГО КАМНЯ
Эволюция анатомически современного человека — Homo sapiens sapiens — стала относительно недавним событием в истории нашей планеты, растянувшейся на 4,5 миллиарда лет. Мы уже говорили о том, что наиболее древние скелеты современных людей были обнаружены археологами в Эфиопии. Возраст этих находок составляет 196 тысяч лет [337] . Этих людей уже можно смело причислять к нашим предкам; останки же их находили поначалу только в Африке. На протяжении очень долгого времени поведение этих людей практически ничем не отличалось от поведения других гоминидов, характеризовавшихся меньшими размерами мозга. Вряд ли нам удалось бы обнаружить в поступках наших предков нечто такое, что напрямую роднило бы их с нами.
The Times, London, 17 Feb. 2005: "Современный человек оказался старше — на тридцать пять тысяч лет". Эта статья, опирающаяся на научную публикацию в Nature, сообщает об обнаружении в Эфиопии скелетов анатомически современного человека, возраст которого составляет 196 000 лет.
В период между 100 и 50 тысячами лет назад появляются первые, пока еще случайные свидетельства, указывающие на грядущую революцию в человеческом поведении. В первой главе я уже упоминал о находках Криса Хеншилвуда, проводившего раскопки в пещере Бломбос на территории Южной Африки. Из осадочных пород, возраст которых определяется в 77 тысяч лет, удалось извлечь первое в мире произведение абстрактного искусства — небольшую плитку охры с выгравированной на ней крестообразной решеткой, а также наиболее ранний из известных нам образцов украшений — ожерелье из морских раковин. И примерно в тот же самый период анатомически современные люди, выглядевшие точно так же, как и мы, начали расселяться за пределами африканского континента. Судя по всему, они даже научились плавать в водах океана, что позволило им перебраться в Австралию.