Сверхъестественное. Почти как ангел
Шрифт:
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулась, Маркус по-прежнему лежал на полу, а у его головы на полу собралась приличная лужа крови. Я заорала во весь голос и, в спешке открыв дверь, пулей полетела в ванную. Меня стошнило. Когда я угомонила свой желудок, то обессилено привалилась к краю ванны. Напротив меня была зеркальная стена, и я четко увидела себя во всей красе: лицо, волосы и руки в крови, глаза красные от слез, все опухло, волосы спутались, одежда разорвана, кое-где по телу пестрели синяки… Кошмар, одним словом. И я поняла: мне необходимо бежать из Дании, и как можно скорее.
Приняв такое решение, я нашла в себе силы, чтобы подняться, умыться, привести в кое-какой
Я оказалась на пристани. Мимо меня взад-вперед сновали моряки и пассажиры. Пахло рыбой и еще чем-то свежим. Я быстрым взглядом окинула корабли, и мне сразу попался на глаза грузовой корабль «Майами Си». Его трюм был гостеприимно раскрыт, и поблизости никого не было. Пытаясь быть незаметной, я змейкой проскользнула вовнутрь.
Внутри стояли железные бочки. Я открыла одну из них. Она была полна рыбы. Тут раздались голоса, и я, не теряя времени даром, прыгнула в бочку и прикрыла ее крышкой. Я погрузилась в смердящую противную скользкую рыбу, еле сдерживая рвотные позывы. Когда мне стало совсем невмочь, воображение услужливо подсунуло мне картинку с мертвым Маркусом, и мне сразу стало легче. Так я делала и дальше.
По громкому скрежету и лязгу железа я поняла, что трюм задраили и не откроют до самого прибытия. Я не знала, куда поплыву, как я буду выбираться из бочки, и что мне делать дальше. Я думала лишь о том, как бы побыстрее покинуть Данию.
Я потеряла счет времени. Неизвестно, когда отплыл корабль. К тому моменту я, по самую шею в сардине, находилась в полубредовом состоянии. Мне мерещился Маркус с подсвечником в голове; мерещилось, что вместо учебника анатомии я изучаю мозг отчима, с увлечением в нем ковыряясь…
Все это было похоже на бесконечный кошмарный сон. Ни капли воды. Только сырая рыба. И мне приходилось есть сырую рыбу, дабы не помереть от голода. Непонятно только как я совладала с жаждой и естественными потребностями. Казалось, что я сижу в бочке с рыбой целый век. И тут я услышала, что трюм открывают. Мое сердце было готово выскочить из груди. Я набрала в грудь побольше воздуха и закрыла крышку бочки. Я чувствовала, что бочку со мной куда-то несут, затем везут, но боялась даже пошевелиться. Я слышала рев мотора, что подсказывало мне, что я нахожусь на огромной машине. Я решила покинуть свою «диогенову» бочку. Мои конечности меня не слушались. Я открыла бочку и с трудом поднялась на ноги. В нос ударил свежий воздух. Жадно вдыхая его ртом, носом, всей кожей, я вылезла и водрузила крышку на место.
Я осмотрела себя и застонала. Вся моя одежда была безнадежно испорчена. Слава Богу, ридикюль остался сухим внутри. От меня несло так, словно я сама была рыбой. Где бы я ни была, я сразу же привлеку к себе внимание. Я закусила губу, мучительно раздумывая. И тут мое внимание привернуло маленькое окошко, соединяющее кабину водителя и фургон с бочками. Я разработала план действий: необходимо было дождаться, пока водитель покинет кабину фуры, разбить окошко и вылезти в кабину, а оттуда – наружу. План был неплохим, а терпения мне было не занимать. И вот,
На моем пути замаячила табличка: «Чикаго, 2 мили». И я поняла, куда меня занесла судьба. В США. Благо, английский я знала назубок. Я приободрилась и дотопала до окраины города. Там я сперла с бельевой веревки одного дома веселенькое платьице в цветочек, надела его, а брюки и блузку выбросила в ближайший мусорный контейнер.
Дальше все было просто. В ближайшем пункте обмены я разменяла кроны на доллары, на эти доллары сняла на сутки комнату в задрипаном мотеле. Я вымылась до блеска, простирнула платье и завалилась спать. Дрыхла я трое суток. Потом с понурой головой мне пришлось отдать остальные деньги хозяину мотеля за вынужденное дополнительное постояльство и снова уйти.
Я была бомжихой. Факт есть факт. Какие-то старики, греющиеся у костерка, приютили меня ненадолго, угостив кое-какими продуктами со свалки супермаркета. Один из них к слову сказал, что Большой Мо из соседнего переулка - мастак в производстве фальшивых паспортов. Я намотала это себе на ус, и на следующий день отправилась прямо к нему. Свой паспорт я купила за мамин браслет с изумрудами. Я не стала называться Марианной Гиндельстерн. Я сократила свое имя до Мары (МАРианнА), а насчет фамилии вообще не заморачивалась. Раскрыла телефонный справочник на первой же попавшейся странице и ткнула наугад пальцем. Посмотрела, а там написано: «Сингер, Роберт», штат и номер телефона. Я поблагодарила про себя мистера Сингера и подала Большому Мо свои фальшивые данные: Сингер Мара, 13 апреля 1987 г.р., г. Нью-крик, штат Техас.
Через неделю паспорт был у меня на руках. Это позволило мне благополучно продать драгоценности и на часть этих денег снять вот эту квартиру. Потом я устроилась на работу в кафешку Глории, а через пять лет познакомилась с тобой, Розалин. Поэтому я и предложила тебе пожить у меня, ведь мне казалось, что ты влипла в историю, схожую с моей.
А теперь насчет моих похождений в клубе. Я до сих пор не могу оправиться от того, что со мной было, и при возможности посещаю его, заливая дыру в душе алкоголем и позволяя себе расслабиться в объятьях случайного паренька. Это не я такая, Роз. Это все цепная реакция, берущая начало с измены моего отца.
*
Я была в шоке от всего услышанного. Пока Мара рассказывала о своей трагедии, я ревела, как белуга, размазывая слезы по щекам. Мне было ужасно стыдно за свое сегодняшнее поведение, и я решила больше никогда в жизни не расстраивать Мару.
– Прости меня! – пробормотала я, вытирая слезы, льющиеся рекой.
Мара слабо улыбнулась:
– Не стоит, Роз. Ты же не знала. Ты хотела как лучше, теперь я это понимаю. А теперь я хочу услышать твою историю.
Я попала в тупик. Без особых проблем я бы рассказала о своих приключениях, но поверит ли в них Мара? Я начала подготавливать почву.