Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 2. Перезагрузка
Шрифт:
– ТОЛЬКО, – проорал он, раскинув руки. – РЮМКА ВОДКИ НА СТОЛЕ…
Русалки замерли. Их скользкие лица застыли в ужасных гримасах. А пение за бортом стало громче, словно желая показать небритому певцу, кто в этих водах хозяин.
– Спаси нас, о, светлейший! – воскликнул Деймон, воспользовавшись ступором русалок и треснув одной по роже.
– Изыди, отродья Тьмы! – проорал Сэм, скрестив два черпака на подобии животворящего креста. – Это вы у меня гречку тыбрите, проститутки!
Клаус откашлялся и вновь начал петь настолько дурным голосом, что у Стефана
Клаус, почувствовав себя хозяином морей, раскинул руки и, завершив атаку песней из «Титаника», довел многих матросов до истерики и лопания барабанных перепонок.
Деймон, зажав детям уши, героически орал, не в силах зажать свои. Няшки водили в такт песне хороводы. Сэм, помахивая «животворящим крестом», орал что-то про Родину, гречку и смысл жизни.
– MY HEART WILL GOOO ON!!!!! – голосил Клаус, стоя в луже крови, лившейся из ушей его друзей. – AND OOOOOOOOON!!!!!!
Сиплые визги за бортом стали еще громче. Но, стоило Клаусу взять особо высокую завершающую ноту, как русалки забились в предсмертных конвульсиях, и уже совсем скоро всплыли кверху брюхом, больше не двигаясь. Лишь волны колыхали их гибридные тела, не сумевшие выдержать тягость голосовых связок Клауса Майклсона.
Деймон шатаясь, встал на ноги, и, глядя в упор на Клауса, добродушно улыбнулся.
– Эти морские сучки явно не знали, что мы везем оружие массового поражения! Ура, товарищи!
– Ура! – заголосил экипаж, смакуя первую победу.
– Долгопупс, слушай мою команду, – распорядился Деймон. – Выловить из воды Грейнджер, вернуть на борт Винчестера и помыть палубу, етить ее влево!
– ЕСТЬ ВЫЛОВИТЬ ИЗ ВОДЫ ГРЕЙНДЖЕР, ВЕРНУТЬ НА БОРТ ВИНЧЕСТЕРА И ПОМЫТЬ ПАЛУБУ, ЕТИТЬ ЕЕ ВЛЕВО! – кровожадно рявкнул Невилл.
Деймон опять выпрямился и застыл на носу корабля. В небе блеснула первая звезда, неизменная спутница ночи, полной загадок и приключений.
– Господа, поднять флаг, – гаркнул Деймон. – Нас ждут великие дела!
====== Глава 8. ======
Броненосец «Пикачу» мерно рассекал волны, двигаясь вперед навстречу неизведанным далям. Солнышко уже спряталось за горизонт, создав на борту мистическую атмосферу, которой еще больше таинства прибавляли расставленные вокруг свечи, сплетенные послушниками Люцифера гирлянды и неряшливые кадки с подвявшими цветами. Начищенная до блеска палуба в сумме с этими романтическими метаморфозами «Пикачу» ясно давала понять, что этим вечером на Эдварда Каллена нахлынуло вдохновение.
Точнее, муза посетила клыкастого метросексуала еще утром, когда тот, пытаясь справиться с неожиданно развившейся после встречи с русалками морской болезнью, блевал за борт. Сейчас, с наступлением вечера, Эдвард как раз заканчивал съемки самой, на его взгляд, животрепещущей сцены, для которой и были произведены эти приготовления.
Одетый в нежные шелка Клаус, с припудренной щетиной и густо подведенными бровями, настолько вжился в образ «Сладкоголосой Эльзы», что спел свою знаменитую песню
Клаус извивался вокруг своего киношного возлюбленного так, будто сожрал килограмм таблеточек LSD, запил их водкой, разделся догола и полез в трансформаторную будку. «Золотой голос Хогвартса» сначала спел свою коронную песню «Let it go», скача как придурок по палубе, потом, как стриптизер со стажем, крутился вокруг мачты, два раза чуть не падал за борт в порыве чувств, а потом, вспомнив, что существует все-таки сценарий, покраснел и начал придерживаться всех тонкостей, придуманных Эдвардом.
Деймон же стоял как перекошенный памятник жертвам гомосексуализма. На лице – явственное отвращение, дрожащие руки обнимают извивающееся в танцах-песнях-хороводах тело Клауса, а взгляд, адресованный Эдварду Каллену, словно прожигал насквозь, как новомодный лазер, с функцией уничтожения режиссеров-гомосексуалистов.
– А ведь есть же что-то в Эдварде, – прошептал наблюдающий за съемками Стефан, утирая слезы, вызванные драматической сценой Клауса и Деймона.
– Талант, безусловно, – кивнул Дин Винчестер. – Но, по-моему, он как-то немного гей.
– Он человек искусства, мужлан, – прошипел Стефан, звучно высморкавшись в свой пиратский камзол, при виде того, как Деймон, усиленно работающий на камеру, рухнул на колени и начал завывать слезливую песню.
– Какой человек искусства? – не вытерпела Гермиона, закатив глаза. – У него же ни вкуса, ни образования….так, камеру в руки дали, по доброте душевной. Неужели никто не заметил, что в его фильме нет сюжетной линии?
– Грейнджер, пизда ты ушастая, захлопни булькалку! – прорычал Деймон, но, поймав прищуренный глаз Эдварда, мигом вернулся к образу лирического героя, продолжив песню.
– Няшки, срочно в кадр! – махнул рукой Эдвард.
На палубе тут же возник синдикат Н.Я.Ш.К.А., члены которого по случаю съемок сменили свои нежно-голубые мантии на великолепно белые одеяния, похожие на что-то среднее между древнегреческими тогами и мешком для картошки. Медленно передвигаясь, в такт песни Деймона, няшки сгрудились в бессменный хоровод, и, опустив головы, начали кружиться вокруг вошедшего в роль генералиссимуса и Клауса, приложившего ко лбу ладонь, демонстрирующего скорбные рыдания.
– Ну вот кто мне объяснит, почему профессор Сальваторе поет песню «Черный ворон», мистер Майклсон, одетый в женское платье, рыдает, а няшки водят вокруг них хороводы? – взвыла Гермиона.
– Девочка, ты тупая, – прорычал Стефан, израсходовав уже пачку бумажных салфеток, чтоб промокать глаза от слез. – Мы сейчас наблюдаем сцену расставания, так умело обыгранную профессором Сальваторе и мистером Майклсоном, а хоровод «купидонов» словно заключил их в круг, не желая прерывать их пути.
– Вы сами-то поняли, что сказали?