СверхНОВАЯ правда Виктора Суворова
Шрифт:
В 1997 году дело содержало не менее 80 страниц.
Открыв дело № 840 268 спустя 8 лет, я обнаружил, что ему заменили обложку и насчитывалось в нем вместо более чем 80 страниц, как прежде, только 51! В выпотрошенное (то есть сокращенное на треть) дело не был подшит ни лист-заверитель, ни акт с перечнем уничтоженных документов. Дату переформирования дела содержала только запись на предпоследней странице обложки:
«В личном деле подшито и пронумеровано 51 листов.
Фотографий 6. Жетона с личным номером нет.
Таким
Сотрудники отдела 5.4 заверили меня в том, что в личном деле они могли уничтожить только «копийные документы», то есть вторые экземпляры документов, подшитых в это же дело.
Однако несколько ксерокопий, сделанных мной еще в 1997 году, позволили мне утверждать, что в личном деле № 840 268 старшего лейтенанта А. был уничтожен, по крайней мере, один документ, не дублировавшийся полностью другими в деле.
По прежней нумерации дела этот документ стоял под номером «8» и представлял собой один из листов анкеты. Такая же типографская анкета подшита в деле под новой нумерацией «4», однако заполнение граф не совпадает в полной мере, как должно было бы, если бы архивисты уничтожили только, как они утверждают, «копии».
В этом легко убедиться, сравнив две ксерокопии.
На ксерокопии с листа 8 (по старой нумерации дела), уничтоженного сотрудниками отдела 5.4, в пункте 32 приведены данные о «Прохождении службы в РККА».
На ксерокопии с листа 4 (по новой нумерации дела), дожившего до 2005 г., также приведены в пункте 32 данные о «Прохождении службы в РККА». Но данные о прохождении службы старшим лейтенантом А., приведенные на ксерокопии с листа 8 (по старой нумерации), не совпадают в полной мере с данными, приведенными на ксерокопии с листа 4 (по новой нумерации дела).
Так, судя по ксерокопии, на листе 8, уничтоженном в 2004 году сотрудниками отдела 5.4, имелась запись о том, что 25.12.1941 г. старший лейтенант А. выбыл в энский полк в должности штурмана звена.
А на листе 4, уцелевшем после того, как дело было распотрошено архивистами, запись о назначении старшего лейтенанта А. штурманом звена отсутствует.
На обороте листа 4, ксерокопию с которого я также снял в 2005 году, приведены дополнительные данные о прохождении службы старшим лейтенантом Агеевым, начиная с декабря 1941 г., однако ни в одной из этих записей не отражено, что старший лейтенант Агеев был назначен штурманом звена!
Это показывает, что сотрудниками отдела 5.4 в июне 2004 г. был уничтожен документ, лишь по форме, а не по содержанию совпадающий с документами, сохранившимися на листах 4 и 4-оборотный дела № 840 268.
Между тем любые попытки назвать отсутствие записи о назначении на должность штурмана звена малозначимыми не должны восприниматься всерьез. Во-первых, потому, что штурман звена по иерархии штурманских должностей был более значимой должностью (ему подчинялись штурманы ведомых экипажей). Во-вторых, потому, что штурман звена получал большую базовую зарплату, нежели штурман.
Далее выяснилось, что при переформировании дела № 840 268 была изменена последовательность документов. Так, например, рукописная автобиография, стоявшая прежде на листах 1–2, переместилась на листы 8–9, а на листы 1–4 переместилась анкетная таблица под заголовком «Личное дело», занимавшая прежде листы 28–31.
Хуже то, что в ряде случаев сотрудники отдела 5.4, уничтожавшие документы из личного дела № 840 268, обрезали края страниц, из-за чего на многих листах исчезла старая нумерация. Между тем в прежней последовательности многие документы составляли единый комплекс, так как подшивались порциями. Благодаря этому можно было понять, что несколько документов относятся к одному событию — например, поступлению в военное училище, а при разделении этих документальных
Старший лейтенант А. — один из ключевых персонажей написанного мной биографического исследования о боевом пути экипажа моего двоюродного деда — командира звена Самуила Клебанова. Одна только написанная для книги биографическая справка об А. (не включающая упоминаний его работы с экипажем моего двоюродного деда) занимает 4 сверстанные страницы формата А-4.
В то время как я, пытаясь реконструировать его боевой путь, по крупицам собирал свидетельства жизни А., сотрудники отдела 5.4 уничтожили почти 30 страниц из его личного дела. Не остановило их даже то, что в листе использования стояла моя подпись, так как я в 1997 и 1998 гг. ознакамливался с его офицерским делом. Архивистам даже не пришло в голову, что нельзя уничтожать документы из дела, на которые исследователь планирует ссылаться при публикации. Они попросту уничтожили старый лист использования, вложив в него новый!
Обратившись к Шестопалу, я не услышал от него ни слова сожаления. С шокирующим цинизмом он парировал: «Ну и что?! Могли допустить ошибку!»
В действительности речь шла не об ошибке (в этом случае архивист мог бы извиниться), а о пренебрежении. Я получил очередное подтверждение профнепригодности архивиста Шестопала и его подчиненных.
Что представляет собой «Акт» на уничтожение архивных документов, я в полной мере понял, лишь получив ответ из прокуратуры Московского военного округа (исходящий № 35/2–1390 от 31.03.2009). Подполковник юстиции Кицунов, отвечая на запрос журнала «Индекс/ Досье на цензуру», сообщил, что проведенной прокурорской проверкой было выяснено, что 27 «копийных» листов из личного дела погибшего с моим родственником штурмана были уничтожены по решению экспертной комиссии ЦАМО «в составе — председателя — начальника 5 отдела подполковника Игольникова И.Р. и членов комиссии — Шестопала Н.И., бывшего ведущего архивиста 4 архивохранилища 5 отдела Громовой Н.И. (в настоящее время уволена), архивиста 4 архивохранилища 5 отдела Нелюбовой В.В.». Ими был «произведен отбор подлежащих уничтожению личных дел военнослужащих с истекшими сроками хранения. После чего членами комиссии был составлен акт № 70 066, и личные дела военнослужащих с истекшими сроками хранения (всего 1341) уничтожены».
Более всего потрясает общее число уничтоженных дел (сложно предположить, что вр.и.о. начальника 2 отдела надзора ВП МВО перепутал бы листы с делами), — по одному отдельно взятому акту № 70 066 их насчиталось тысяча триста сорок одно.
К сожалению, и на этот раз прокуратура не ответила, почему среди так называемых «копийных» листов оказался, по крайней мере, один категорически НЕ-«копийный».
Возможно, косвенным подтверждением того, что ошибки в работе комиссии были выявлены, может служить информация о дальнейшем увольнении проводившей экспертизу дела старшего лейтенанта А. архивистки Н.И. Громовой. Как сообщается в письме ВП МВО, она была впоследствие именно «уволена», а не уволилась по собственному желанию.