Сверкающий купол

Уомбо Джозеф

– Мы почти закончили, - сказал Эл Макки.
– Еще пару минут.

– Еще пару минут, - простонал Гибсон Хэнд.
– У меня в "Сверкающем куполе" свидание с леди.

– Леди в "Сверкающем куполе"...- пробормотал Эл Макки.

– Та может довести до смерти трех клиентов, как этот, - похвалился Гибсон Хэнд.
– Зовет себя Изумительная Грейс.

От чего у Эла Макки закружилась голова. Великая Цепь Событий!

Мартин Уэлборн вышел из машины, чтобы успокоить уличных чудовищ.

– Попридержите толпу еще немного, - попросил он.
–

Она испугается, если здесь будут шататься сутенеры или проститутки. У нас появилась ниточка к очень важному делу об убийстве.

– Дело об убийстве, - фыркнул Бакмор Фиппс.
– Как же! Два детектива просто пытаются быстренько договориться с маленькой дешевкой.

Гибсон Хэнд тоже не поверил этой версии.

– Какое же это важное дело, сержант?
– захотел он поймать его на слове.

– То, где убили шишку из кинобизнеса, - сказал Мартин Уэлборн. Найджела Сент Клера.

– Найджел Сент Клер!
– Одновременно воскликнули оба уличных чудовища.

– То самое имя!
– сказал Бакмор Фиппс.

– Оно все время крутилось у меня на языке, - сказал Гибсон Хэнд.

– Что вы знаете о Найджеле Сент Клере?
– быстро спросил Мартин Уэлборн.

– Ничего, - сказал Гибсон Хэнд.
– Это просто имя на клочке бумаги, который мы на прошлой неделе нашли у морского пехотинца. Ничего больше не значит. Просто мы оба знали, что слышали его еще где-то и не могли вспомнить.

– Что там с Найджелом Сент Клером?
– спросил Эл Макки, выпрыгивая из машины.

– Ничего. Ничего, - сказал Бакмор Фиппс.
– Черт, уже стемнело. У меня свидание еще лучше, чем у Гибсона. Ну же, Макки!

– У кого вы нашли это имя?
– требовательно спросил Мартин Уэлборн, и уличные чудовища неожиданно поняли, что детективов интересует дело.

– У какого-то голого гомика, - сказал Гибсон Хэнд.

– У какого-то педика из Кемп Пендлтона, - добавил Бакмор Фиппс. Вместе с именем у него был номер телефона.

– Можете идти, - сказал Мартин Уэлборн теперь уже счастливой шлюхе. Затем он повернулся к уличным чудовищам и сказал, - Мне жаль разочаровывать ваших подруг, но мы поедем обратно в участок и вы расскажете все о вашем голом морском пехотинце.

– Она затрахала парня до смерти и идет домой, - застонал Гибсон Хэнд.
– Я всю неделю никому как следует не сунул, и надо оставаться на сверхурочную!

В то время как рассерженные уличные чудовища рассказывали Элу Макки и Мартину Уэлборну все, что они знали о морском пехотинце, Куница с Хорьком за два года совместной работы первый раз серьезно поссорились.

– Мы переработали три вонючих часа, - орал Куница, а солнце падало в Тихий океан, который они не могли увидеть в лос-анджелесских сумерках, будь они даже на пятидесятом этаже, а не на втором, из-за естественной облачности и неестественного смога.

– Я хочу подежурить еще немного, - сказал Хорек.
– Этот узкоглазый придет сегодня в ресторан. Я чувствую.

– Ты чувствуешь... Чувствуешь! Ты кто, гуру с Сансет стрип?

– Если чувствуешь, надо верить. Я не знаю,

как объяснить.

Правильная карма.

– Карма! Карма!
– Куница топал по крыше мотоциклетными ботинками, пиная ленивых голубей, слишком глупых, чтобы убраться с его пути.
– Почему бы тебе не поехать в Малибу и не вступить в секту, которая молится жирным индийцам в летних костюмах и белых туфлях? Карма!

– Можешь идти. Я остаюсь, - сказал Хорек.

– А на чем я поеду? Может еще такси взять?

– Бери "тойоту".

– А как ты попадешь обратно?

– Возьму такси. Проголосую. Пойду пешком.

– Во-первых, у тебя на такси нет денег. Во вторых, никто не остановится, когда голосует такая рожа, как ты. В третьих, ты не ходил пешком с тех пор, как Иуда продал Иисуса Христа!

– Пошел вон с моей крыши, - сказал Хорек.
– Ты мне не нужен.

– Я не оставлю тебя одного на этой крыше, - сказал Куница.

– Ты собираешься меня унести?
– сказал Хорек, и положение стало критическим.

Мяч был на куницыной половине поля. Последовала минута напряженной тишины, и он сказал, - Мне кажется, я знаю, что ты чувствуешь. Этот парень сунул тебе в лицо твой же револьвер. Это ведь не вонючий Вьетнам. Это твой город. Одно дело, когда тебя укокошат на войне. Одно дело, когда попадешь в аварию. Но совсем другое дело, когда тебе кто-то угрожает в твоем собственном городе. Я хочу сказать, что это очень дрянная и паршивая вещь оказаться убитым. Ты это чувствуешь? Что-то в этом роде?

Хорек повернулся спиной к Кунице и посмотрел вниз на тайский ресторан. Туда входил маленький человечек. На нем был серый костюм и черно-белые туфли. Это был не убийца. Стоя спиной к Кунице, Хорек сказал, - Это... личное. Во Вьетнаме лично я не имел ничего против врага. Я тебе что-то скажу, потому что знаю, что ты никому не расскажешь. Когда той ночью я пришел домой, я... заплакал. Первый раз в жизни я понял, какая это горестная вещь, - быть убитым.

Куница с минуту помолчал, а потом сказал, - У меня в ботинке заначка шесть долларов. Пойду куплю пива. Мне все равно сегодня нечего делать, кроме как смотреть по ящику "Даллас". Хорек кивнул и Куница спустился с крыши. Еще один человек точно такого же сложения вышел из "форда" на освещенное место перед входом в тайский ресторан. Он повернул голову. Бинокль прорезал сумерки, и Хорек увидел его во всех деталях. Он не был убийцей.

12. РАСКЛАДНАЯ ДЖИЛЛ.

С наступлением темноты даже Хорьку захотелось спуститься с крыши. Глаза его болели, и он чувствовал себя измотанным. Ему хотелось пойти домой и упасть в постель, не поужинав. Одна хорошая черта у его бывшей жены: она умела готовить. Консервированный томатный суп и сэндвичи с сыром на сегодняшний гурманский ужин?

– У меня не хватит сил пернуть, - сказал он на обратном пути в участок.

– Я очень рад это слышать, - сказал Куница.

– По-моему, сегодня я засну в одежде, как вонючий пожарник, - сказал Хорек.
– Я не смогу сдвинуться с места, если ты подожжешь мне бороду.