Свет Черной Звезды
Шрифт:
Страшная мысль — иногда для объединения, нам нужно именно Зло.
И все королевства Прайды были единым целым, несмотря на разницу в культуре, традициях, вероисповедании и менталитете, именно потому что… у нас не было выбора. Активные военные действия означали мгновенное появление кесаря, а история уничтожения Мирата была известна всем…
Но это мысли о прошлом. Очень глупые мысли о прошлом – думать следовало о настоящем.
А в настоящем имелись потомки Лорианы и Динара, дикая смесь далларийской силы, гордости и некоторой наивности, и оитлонских коварства, тщеславия
Ну и еще один маленький нюанс — род Астаримана всегда был малочисленным, максимум два наследника, но в основном один. В таких условиях особо воевать за власть некому, но это в роду Астаримана. Род моей матери Уитримана был значительно многочисленнее, средним считалось иметь от четырех до пяти детей, а в Далларии девять и больше… Так что, один просчет, второй просчет, недостаток правильного воспитания, и мы имеем в последствии междоусобное побоище — одно уже состоявшееся, и, учитывая, что у Динара с Лорой так же имелись дочери, которые дадут потомство с кровью Астаримана, еще парочка войн гарантированно у нас в перспективах.
И я не знала, что с этим делать.
Просто не знала.
Откровенно говоря, без кесаря этому миру грозила новая череда войн. И я судорожно искала способы остановить грядущее, изменить ситуацию, спасти хоть кого-то.
— Нежная моя, ты желаешь невозможного, — с легкой иронией произнес кесарь.
И в этот момент я отчетливо вспомнила главный урок, который мне преподал мой муж:
— Нет ничего невозможного.
И я развернулась к Араэдену, с вызовом глядя в его ледяные, всегда такие холодные глаза, за которыми, и кажется, знала об этом только я, плескалось неисчислимое количество нежности. Нежность читалась в его взгляде и сейчас, нежность и… напряженность стремительно производимых расчетов.
Просчитал, и я даже не берусь понимать что конкретно, потому как магия в целом была вне моего понимания, посмотрел на меня и уверенно сказал:
— Нет.
— И почему же? — все так же с вызовом, поинтересовалась я.
Ироничная усмешка скользнула по тонким губам и кесарь спокойно ответил:
— Потому что я не бог, Кари.
Я подняла руку, смахнула несуществующую пылинку с рубашки Араэдена, вновь посмотрела в его ледяные глаза и напомнила:
— Мой кесарь, нужно было думать об этом до того, как ты сделал меня практически богиней. И до того, как женился. И даже до того, как собрался героически умереть в своем логове. Знаешь, это как с орками — назвался груздем, не вопи что ты подберезовик.
— Я не вопил! — прошипел кесарь.
— Это уже детали, а основную мысль, я полагаю, ты уже понял. И да, вот это, — я обвела рукой кладбище, — меня не устраивает.
— Нежная моя, — пресветлый император заботливо поправил окутывающий мои плечи плед, — все началось с того, что тебя не устроила смерть айсира
Вот же дохлый гоблин.
— Он все еще живой, — язвительно напомнил мне супруг.
Устало покачав головой, тихо сказала:
— Араэден, я не для того сбегала с ним Сатарена, чтобы ты его сейчас убил.
Кесарь хотел было возразить, но он слишком давно считывал все мои мысли и чувства, считал и сейчас.
— Я не для того умирала, чтобы ты убивал его, — прошептала едва слышно.
— О да, ты нашла именно тот аргумент, который, несомненно, пробудит во мне милосердие, — съязвил император.
Подумала и капризно напомнила:
— Мне было больно.
И железная вдержка кесаря мгновенно дала сбой.
— Я знаю, Кари! — прорычал он, с трудом сдерживая гнев. — Поверь, именно я превосходно об этом знаю! Но мы сейчас не будем говорить о моих чувствах, нежная моя, потому что они едва ли тебя интересуют, не так ли?
Я подумала о том, что кладбище в принципе не лучшее место для разговоров о чувствах, если конечно это не чувство потери и сожалений об усопших.
Кесарь запрокинул голову, постоял, тяжело дыша и похоже пытаясь успокоиться, затем произнес:
— Монархическое развитие Оитлона на шаг опережало в развитии иные династии, еще на момент моего воцарения. Да, правитель Далларии в качестве мужа был не самым лучшим выбором для Лорианы, но отбрось эмоции, и скажи мне откровенно – а кто еще мог бы сдержать ее лишенные заботы о процветании империи порывы?
Что ж, это был хороший вопрос. Я мысленно прикинула возможных кандидатов на роль мужа Лоры и… ну и собственно да, особо подходящих кандидатур не вспомнила. Собственно Лориану с трудом контролировал даже отец, а уж когда она получила власть, то… Ослепительно сверкающий покрытый золотом дворец уже был доказательством крайне неосмотрительных решений моей сестры, так что…
— Ты, — тихо сказала я.
— Что «я»? — ледяным тоном уточнил Араэден.
— Ты единственный, кто мог бы ее не просто сдержать ее лишенные о процветании империи порывы, но и задушить их на корню.
Представила кесаря и Лору рядом — потрясающая, кстати, получилась бы пара, правда… правда боюсь, лично я опять бы страдала на тему «Лоре всегда достается все самое лучшее», и, на этот раз мои страдания были бы более чем оправданы.
— Мда… сочту комплиментом, — мрачно произнес император.
— Это правильное решение, — мгновенно оживилась я, и собственно с этого момента обрекла моих племянников на вымирание, напомнив: — Ты сказал, что мог бы вернуть меня в любой момент времени в Рассветном мире.
— Вернуться с тобой, — мягко, но непреклонно напомнил Араэден.
Мог бы и не напоминать.
— Мог бы, — с настолько ледяной учтивостью, что стало даже как-то не по себе, произнес кесарь.
«Не по себе» испарилось стоило лишь вспомнить исполнение супружеского долга в страшной башне с потрясающей росписью на стенах, и да — я вспомнила, что наглеть теперь можно.
— Нежная моя, я бы порекомендовал вспомнить о своей рассудительности, — прошипел Араэден.
Почему-то в этот момент я вспомнила о его поцелуях…