Свет и Тень
Шрифт:
— А где мама?
— В замке, — тихо ответил отец. — Её удар хватит, — добавил он.
— Я завтра поеду к ней.
— Я с тобой, — кивнув, согласился отец.
— Мы все поедем к маме, — сестра улыбнулась, не отпуская руку Алька. – Иди, братец, отдохни, приведи себя в порядок, — добавила она. — Все остальное — завтра!
Отец и сын, словно никого не замечая, продолжали смотреть только друг на друга.
— Сначала мне нужно поговорить с тобой, отец, — сказал Альк.
«Лучше будет сразу расставить все точки над “i”», —
— Хорошо, я буду ждать тебя у себя в кабинете, — произнес господин Хаскиль. – Иди, тебе и правда следует переодеться и умыться.
— Что, на бродягу похож? — не удержавшись, спросил Альк.
— Зачем подтверждать очевидное? — пожал плечами посол и развернулся, чтобы уйти. — Я тебя жду, — бросил он через плечо.
Как же хорошо оказалось дома! Как приятно было, расслабившись, лежать по шею в тёплой ароматной воде. Даже в сон потянуло! Но Альк взял себя в руки: успеет он выспаться, потом, когда Рыска будет рядом. Когда отец будет всё знать…
Как здорово оказалось снова надеть привычную с детства одежду, красивую и дорогую, подчёркивающую все его достоинства. Как трогательно няня заботилась о том, чтобы ее любимый воспитанник поскорее стал красивым!
Сестра, постучавшись, вошла в его комнату, снова обняла. Глаза её сияли.
— Ты как? — доверительно спросила она.
— Все хорошо, — Альк тоже её обнял.
Надо бы поговорить с ней хоть немного, но он думал совершенно о другом.
— Слушай, Камилла, — обратился он к сестре, — а не могла бы ты дать мне на время свое платье? Любое.
— Зачем тебе? — удивилась она.
Альк вкратце рассказал ей о Рыске, и чем больше она узнавала, тем более хмурой становилась.
— Ты уверен? — наконец спросила она.
Альк вздохнул.
Нет, он был не уверен. Не уверен, что отец придёт от всего этого в восторг. Не уверен, что Рыска со всем согласится. Да и в себе самом на этот счет — не уверен… Но кое-что он осознавал чётко, так, словно это было где-то прописано: если он сейчас отпустит Рыску, он будет жалеть об этом, возможно, всю свою жизнь.
— Я уверен, — ответил он сестре. — Дай своё платье, Камилла!
Сестра со вздохом покачала головой. Что ж, его всё равно не переубедишь, раз он решил.
— Хорошо, пошли ко мне, — произнесла она, направляясь к двери. — Только я немного поправилась после родов, — добавила она уже на лестнице, — поэтому платье дам с корсетом, чтобы не оказалось велико. Сам затянешь по размеру. Помнишь, как это делается?
— Даже помню, как снимается!
— Дурак! — Камилла шутливо хлопнула его по плечу.
Альк лишь хмыкнул в ответ.
— Шпильки, ленты, заколки всякие нужны? Волосы у нее длинные?
— Очень.
— Может, мне с тобой поехать? Приведем девушку в достойное состояние, — предложила Камилла, — отец меньше возмущаться будет.
Альк отмахнулся.
— Поверь, это ни коим образом делу не поможет.
Они как раз дошли до комнаты Камиллы, и сестра сама, без помощи служанки, собрала в сумку вещи.
— Попроси в кормильне, пусть там кто-нибудь отутюжит. А впрочем, как хочешь, — безнадежно произнесла она. Потом снова вздохнула и буквально взмолилась:
— Давай поеду с тобой! У меня сердце почему-то не на месте! Обещаю: какая б она ни была, слова не скажу. Тебе хороша — и ладно.
— Нет, я сказал, — повторил Альк, нахмурившись.
Они немного помолчали.
— Волнуешься? — угадала сестра.
— Есть немного, — отвернувшись, признался Альк.
Ей он не врал. Да и бесполезно это было: Камилла с детства его знала. С ней у него отношения сложились намного более доверительные, чем с братьями, может быть, потому, что их разделяло каких-то три года, а братья были один на десять лет старше, а другой на семь лет младше Алька.
— Ладно, надеюсь, все будет хорошо, — улыбнулась сестра. — Ты сейчас ему скажешь?
— Сейчас.
–Ну, желаю удачи. — Она проводила брата до отцовского кабинета, поцеловала в щеку и ушла.
Когда Альк вошел в кабинет, отец поднялся ему навстречу. Три щепки они смотрели друг на друга, а потом, не видя больше для этого препятствий, обнялись. А затем уселись, продолжая смотреть, отец — за стол, а Альк на диван напротив него.
Из всех своих сыновей господин Хаскиль любил Алька больше других и давно относился к нему как к равному, к тихой зависти остальных.
— Я рад, что ты жив, сын, — наконец произнес посол.
— А я рад вернуться домой и очень рад видеть тебя в добром здравии, — ответил Альк.
— Теперь ты всё понял, Альк? — спросил отец.
Альк улыбнулся.
Не то, что семь лет, — ещё месяц назад он взвился бы от таких слов. Но не сейчас.
Сейчас в жизни всё было по-другому. И потому, наверное, он произнёс:
— Да, отец. Всё понял. Не то, что ты думаешь, но понял, — он сделал паузу, глядя на отца и продолжал. — Я понял, что заставил близких мне людей страдать. Понял, что дороже вас всех в моей жизни ничего не может быть. Понял, что если не увижу вас, то сойду с ума.
— А твой поступок? Уход в Пристань?
— Об этом я не жалею, — Альк улыбнулся снова. — Мне просто немного не повезло…
— Немного? — перебил его отец. — Я уже всё знаю! Ты был крысой!
Альк глубоко и счастливо вздохнул. Надо же, теперь это вспоминалось как страшный сон, канувший в никуда с рассветом.
— Как такое получилось? И как ты смог спастись? — спросил посол.
Альк начал свой рассказ, в душе радуясь. Хорошо, что отец сам спросил об этом. Легче будет повернуть с этого разговора на тот, о Рыске. Тем более, что посла крайне заинтересовала спасительница сына.