Свет и тени Востока. Очерки и истории из жизни

Номади Мира

Когда восторги улеглись, я огляделась. Я находилась в гостиной или так называемом ресепшн. Стены выкрашены в кремовый тон вперемешку с темно-розовым. Комната поделена на две части. Та, что ближе к двери, – для приема гостей – с диваном, кучей стульев и кресел, в стиле, похожем на барокко, с позолоченными спинками. Никогда мне не нравился такой стиль. Чуть подальше большой длинный обеденный стол, опять же – все рассчитано на большое количество людей. Вспоминая свою скромную кухоньку с маленьким

столом, я непроизвольно улыбнулась. Дальше вел длинный коридор. Свёкр тут же подхватил меня под руку и повел показывать дом. В нем было еще три комнаты. Одна для него и его жены, другая для сестры Анвара с сыном и третья самого Анвара или, теперь уже будет правильнее сказать, наша. Мама Анвара, Иман, тут же отправилась суетиться на кухню – почетное место в доме арабской женщины. Сидя за общим столом и пробуя шедевры египетской кухни, я подумала, что все обернулось наилучшим образом. С семьей мужа мне повезло.

Следующее, что я помню из нашей первой встречи, – меня усадили за стол и стали по очереди открывать семейные секреты. Мои египетские родственники принесли целую кипу альбомов. В основном там были детские фотографии Анвара. Мы все с интересом рассматривали черно-белую жизнь, зафиксированную на бумаге. Мальчонка с пухлыми губами и густой копной волос в парке на велосипеде щурится от солнца в объектив; молодые папа и мама у пирамид; мама обнимает их с сестрой, а на столе красуется торт со свечками и горы фруктов. Я оказалась права. В молодости мама мужа была женщиной редкой красоты. Я помню, тогда, в первый же день, сестра Анвара, Ноха, сразу бросила мне: «Мы тебя любим, Ксения». Я растерялась и промолчала. Мой российский менталитет залепил мне пощечину, напоминая о том, кто я и откуда. О том, что мы не говорим «люблю» просто так. Что не называем другом ни малознакомого, ни даже знакомого давно. Что не будем расточать комплименты из вежливости или страха, или выгоды. Наверное, они ожидали получить взаимный ответ, но его не последовало. Я просто мило улыбнулась. И все. Допускаю, что в нашей холодной войне, начавшейся позже, есть немалая доля моей вины, но не будем забегать вперед. В то время я еще только начинала свое хождение по мукам в неведомой стране, где всем заправляли религиозные догмы и мышление людей существенно отличалось от европейского.

Нам необходимо было быстро решить матримониальные вопросы. Поэтому, взяв двух свидетелей, мы быстренько отправились в суд. Помню, я радовалась тому факту, что не знаю арабский, – еще одна непростительная мне глупость – и прохлаждалась, сидя в душном канцелярском офисе, вдыхая запах египетской бюрократии, а Анвар суетился и занимался всей бумажной волокитой, которой оказалось предостаточно. В конце дня мы получили брачный контракт, который был весь исписан арабскими

каракулями, по-другому это назвать было нельзя, ибо буквы буквально натыкались друг на друга. Вот эта мешанина с отпечатками пальцев, нашими фотографиями и странно прыгающими туда-сюда арабскими то ли символами, то ли буквами и была отныне доказательством того, что я арабская жена. По этому счастливому поводу свекровь вызвалась посетить магазин драгоценностей и купить мне приданое, которое полагалось по традиции. Она обожала золото и тщательно его берегла. Наш ювелирный поход закончился изящным золотым браслетом у меня на руке. Семья, конечно же, решила вскорости отпраздновать нашу свадьбу. Каким образом египтяне празднуют знаменательные события? Они зовут всю свою родню. Под родней подразумевается человек так пятьдесят. От размеров семьи мужа я просто опешила. Даже удивительно, как ресепшн смог вместить такое количества народа. Многие женщины были в черных «выходных» абайях. Другие в обычной повседневной, но платок носили все. Их мужья были заняты разговорами, некоторые курили. Все находились в одной комнате; думаю, не нужно уточнять, хотя как-то мною был встречен стереотип насчет того, что в мусульманских обществах мужчины сидят отдельно, женщины отдельно. Нет, ничего такого не было, не в Египте. Процедура знакомства меня откровенно утомила. Женщины, имена которых я не могла запомнить, поочередно целовали меня и улыбались, мужчины пожимали руку. Повернувшись, я столкнулась с единственной женщиной в никабе – это была тетя мужа. Она протянула мне Коран на английском и пожелала счастливой семейной жизни. Женщина эта принадлежала к исключительно верующим и во времена революции, когда к власти пришла радикальная партия братьев-мусульман, всячески их поддерживала. Мелькающие незнакомые лица под конец дня сливались в одну большую толпу. Закрыв дверь и оставшись один на один с мужем, я выдохнула:

– Знай я раньше о том, сколько у тебя родственников, не вышла б за тебя.

– Дорогая, это то, что я называю общественный переполох, – улыбаясь, ответил муж.

В остальном же отпуск проходил как нельзя более хорошо. Главное было сделано, и у нас наконец-то появилась возможность осматривать город. Зная мою любовь к достопримечательностям, Анвар возил меня в знаменитую Александрийскую библиотеку, планетарий рядом с ней; мы посещали Кайт-бей, построенный на месте Фарроского маяка, с высоты которого открывается потрясающей красоты море. Гуляли в парке Монтаза днем и по набережной вечером, катались на лодках; все было замечательно, как это всегда бывает в начале отношений… Мы планировали поездку в Россию с благородной целью представить моего мужа семье, но ее пришлось отложить.

Конец ознакомительного фрагмента.