Свет и тени
Шрифт:
Тень ангела, улетающего в небеса от порочного и скорбного мира, прозрачная тень с широкими крыльями, с головой, грустно склоненной на высокую грудь.
Не уносится ли из мира нежными руками ангела что-то значительное и пренебреженное?..
Володя тяжело перевел дыхание. Рука его лениво опустилась. Он склонил скучающие глаза на свои книги.
Долгий осенний вечер... Скучный белый цвет... За стеною плачет и лепечет...
VII
Мама второй раз застала Володю за тенями.
На
Но мама была недовольна.
– Вот как ты занимаешься!
– укоризненно сказала она.
– Я ведь немножко, мама, - застенчиво прошептал Володя.
– Можно бы этим и в свободное время заняться, - продолжала мама.
– Ведь ты не маленький, - как тебе не стыдно тратить время на такие пустяки!
– Мамочка, я больше не буду.
Но Володе трудно было исполнить обещание. Ему очень нравилось делать тени, и желание заняться этим частенько стало приходить ему среди какого-нибудь интересного урока.
Эта шалость иной вечер отнимала у него много времени и мешала хорошенько приготовить уроки. Приходилось наверстывать потом и недосыпать. А как бросить забаву?
Володе удалось изобрести несколько новых фигур, и не только при помощи пальцев. И эти фигуры жили на стене и, казалось иногда Володе, вели с ним занятные беседы.
Впрочем, он и раньше был большой мечтатель.
VIII
Ночь. В Володиной комнате темно. Володя улегся в свою постель, но ему не спится. Он лежит на спине и смотрит на потолок.
По улице идет кто-то с фонарем. Вот по потолку пробегает его тень среди красных световых пятен от фонаря. Видно, что фонарь качается в руках прохожего, - тень колышется неровно и трепетно.
Володе становится почему-то жутко и страшно. Он быстро натягивает одеяло на голову, и, весь содрогаясь от торопливости, ложится поскорее на правый бок, и принимается мечтать.
Ему становится тепло и нежно. В голове его складываются милые, наивные мечты, те мечты, которые посещают его перед сном.
Часто, когда он ляжет спать, ему делается вдруг страшно, он словно становится меньше и слабее, - и прячется в подушки, забывает мальчишеские ухватки, делается нежным, ласковым, и ему хочется обнять и зацеловать маму.
IX
Сгущались серые сумерки. Тени сливались. Володе было грустно. Но вот и лампа. Свет пролился на зеленое сукно стола, по стене прошмыгнули неопределенные милые тени.
Володя почувствовал прилив радости и одушевления и заторопился вынуть серенькую книжку.
Бык мычит... Барышня звонко хохочет... Какие злые, круглые глаза делает этот лысый господин!
Теперь свое.
Степь. Странник с котомкой. Кажется, слышна печальная, тягучая дорожная песня...
Володе
X
– Володя, я уж третий раз вижу у тебя эту книжку. Что ж, ты целыми вечерами на свои пальцы любуешься?
Володя неловко стоял у стола, как пойманный шалун, и вертел книжку в горячих пальцах.
– Дай мне ее сюда!
– сказала мама.
Володя сконфуженно протянул ей книжку. Мама взяла ее и молча ушла, а Володя уселся за тетрадки.
Ему было стыдно, что он своим упрямством огорчил маму, и досадно, что она отняла от него книжку, и еще стыдно, что он довел себя до этого. Он чувствовал себя очень неловко, и досада на маму терзала его: ему совестно было сердиться на маму, но он не мог не сердиться. И оттого, что сердиться было совестно, он еще более сердился.
"Ну, пусть отняла, - подумал он, наконец, - а я и так обойдусь".
И в самом деле, Володя уже знал фигуры на память и пользовался книжкой только так, для верности.
XI
Мама принесла к себе книжку с рисунками теней, раскрыла их, - и задумалась.
"Что же в них заманчивого?
– думала она.
– Ведь он - умный, хороший мальчик, - и вдруг увлекается такими пустяками!"
"Нет, уж это, значит, не пустяки!.."
"Что же, что тут?" - настойчиво спрашивала она себя.
Странная боязнь зарождалась в ней, - какое-то неприязненное, робкое чувство к этим черным рисункам.
Она встала и зажгла свечу. С серенькой книжкой в руках подошла она к стене и приостановилась в боязливой тоске.
"Да, надо же наконец узнать, в чем здесь дело", - решила она и принялась делать тени, от первой до последней.
Она настойчиво, внимательно складывала пальцы и сгибала руки, пока не получала той фигуры, какая была ей нужна. Смутное, боязливое чувство шевелилось в ней. Она старалась его преодолеть. Но боязнь росла и чаровала ее. Руки ее дрожали, а мысль, запуганная сумерками жизни, бежала навстречу грозящим печалям.
Вдруг услышала она шаги сына. Она вздрогнула, спрятала книжку и погасила свечу.
Володя вошел и остановился у порога, смущенный тем, что мама строго смотрит на него и стоит у стены в неловком, странном положении.
– Что тебе?
– спросила мама суровым, неровным голосом.
Смутная догадка пробежала в Володиной голове, но Володя поторопился ее отогнать и заговорил с мамой.
XII
Володя ушел.
Мама прошлась несколько раз по комнате. Она заметила, что за нею на полу движется ее тень, и - странное дело!
– первый раз в жизни ей сделалось неловко от этой тени. Мысль о том, что есть тень, беспрестанно приходила ей в голову, - но Евгения Степановна почему-то боялась этой мысли и даже старалась не глядеть на тень.