Свет клином сошелся
Шрифт:
— Нике? — проявила свою осведомленность подружка.
— Так ты ее знаешь?
— Не так чтобы очень, но Антон мне ее представлял. Мы с Николашей встретили их месяца полтора назад в ресторане. Они там как раз свою помолвку отмечали. Наконец-то нашлась та, ради которой наш одноклассник решился выйти из отряда закоренелых холостяков. Кстати, Поля, а почему он не позвал нас на свадьбу?
— Дело в том, что свадьбу отменили — у Ники траур, — пояснила я. — Недавно ее отца вынудили покончить с собой.
— Кто? Почему?
— Алина, это не телефонный разговор.
— Скажи,
— Самое непосредственное.
— Вот с этого и надо было начинать! — патетично заявила моя подруга. — Все, считай, что я уже сижу на хвосте у его «Жука».
— Алина, будь предельно осторожна. Этот человек тесно связан с людьми, с которыми ты предпочитаешь не общаться, — я напомнила ей наш прошлый разговор.
— Поняла. — По одному этому слову было понятно, что решимости у моей добровольной помощницы поубавилось, но она пока не дошла до нулевой отметки.
Я должна была предупредить Нечаеву, с кем ей предстоит иметь дело, в целях ее же безопасности. А вот давать своей подружке другие советы по части слежки даже и не собиралась — она занималась этим не раз, причем весьма успешно.
— Удачи! — пожелала я ей и отключилась.
Едва мы с дедом отобедали, как раздался звонок домашнего телефона.
— Алло! — ответила я.
— Полиночка, добрый день! — поприветствовала меня Ромашкина.
— Здравствуйте, Александра Владимировна!
— Полина, ты сейчас не очень занята?
— Не очень, — ответила я, уже догадываясь, к чему клонит наша соседка.
— Вот и замечательно! — обрадовалась женщина. — Значит, ты сможешь скрасить мое одиночество. Вадик еще с утра уехал по делам в город. Домработница отпросилась у меня до завтра по семейным обстоятельствам. Так что я сижу дома совершенно одна, скучаю… Зайдешь ко мне в гости?
Подобные приглашения случались и раньше. Однажды я имела неосторожность принять его и едва ли не весь день просидела у Ромашкиной, слушая ее мемуары, которые ничего, кроме зевоты, у меня не вызывали. В следующий раз я отправила к соседке деда. Его хватило только часа на два — он обыграл Александру Владимировну во все известные ей карточные игры и поспешил откланяться. Затем мы с Аришей отказывались от приглашений нашей соседки под самыми благовидными и не очень предлогами. Но сегодня у меня просто язык не повернулся сказать тете Шуре «нет». Она ведь на днях оказала мне неоценимую услугу, одолжив на время свое инвалидное кресло.
— Конечно, Александра Владимировна! С радостью!
— Жду, — удовлетворенно произнесла Ромашкина и отключилась.
— Ариша, я иду в гости, — сообщила я деду, и тот сочувственно улыбнулся мне. — У меня будет к тебе просьба.
— Какая?
— Через полчасика позвони мне на сотовый. Это будет предлогом, чтобы сразу сбежать от тети Шуры. Иначе она будет терзать меня своим нудными рассказами до самого вечера, пока Вадим не вернется.
— Договорились.
Ромашкина впустила меня в дом и проехала в просторную гостиную, где стоял
— Присаживайся, Полиночка! Чаю хочешь? — предложила хозяйка соседнего коттеджа.
— Нет, спасибо, мы с дедом только что пообедали.
— Как Аристарх Владиленович себя чувствует?
— На тридцать лет.
Ромашкина улыбнулась моей шутке, после чего спросила:
— Полина, как-то вечером я слышала дивную музыку, льющуюся из ваших окон. Это была скрипка. Кто же это играл?
— Аришин приятель.
— Так это для него ты просила мое кресло? — предположила тетя Шура. В ответ я неопределенно мотнула головой. — А как зовут скрипача?
— Семен, — ответила я, понимая, что Ромашкина, которая сама была пианисткой, от меня не отстанет.
— Уж не Полетаев ли? — Александра Владимировна попала не в бровь, а в глаз.
— А как вы догадались?
— Не узнать манеру исполнения Семена Полетаева невозможно. Он — гений! Виртуоз! Неужели и его тоже парализовало? А как же он тогда добрался до вас? Давно ли Аристарх Владиленович познакомился с ним? — Соседка буквально забросала меня вопросами.
Сначала я хотела ей соврать, но потом поняла, что не стоит этого делать. Ромашкина была женщиной общительной. Вадик не раз мне жаловался, что еле успевает пополнять счет ее мобильного телефона. Все, что тетя Шура услышала бы от меня о своем старом знакомом, она непременно стала бы пересказывать своим многочисленным приятельницам. Мое вранье могло бы довольно быстро всплыть на поверхность.
— На самом деле мой дед не так уж хорошо знает этого скрипача, — медленно произнесла я, осмысливая, о чем можно рассказать своей собеседнице, а о чем следует умолчать. — Просто Ариша проигрался мне в карты, и должен был выполнить мое желание. А я возьми да скажи, что хочу послушать живую скрипку! Даже не знаю, что на меня нашло…
— Абсолютно нормальное желание, — поддержала меня Ромашкина. — Если бы я тогда знала, что у вас будет играть сам Полетаев, то непременно напросилась бы к вам в гости. А кресло? Ты брала мое кресло для него?
— Нет, Александра Владимировна, для себя. — Заинтриговав соседку, я пояснила: — Семен оказался музыкантом капризным, поэтому наотрез отказался ехать к нам в поселок. Тогда дедуля сказал ему, что я временно прикована к инвалидному креслу, и тот сдался.
— Узнаю Семена, он всегда был с характером! Только Ольга с ее ангельским терпением смогла с ним ужиться. Даже собственная дочка не слишком ладила с ним…
Аришин звонок раздался в самый неподходящий момент. Я достала из кармана мобильник, извинилась перед Ромашкиной и ответила:
— Алло!
— Полетт, прости, я замешкался и вспомнил о тебе только через сорок минут. Тебя, наверное, уже тошнит от историй, насквозь пропитанных нафталином?
— Нет, «ароматизатор» оказался неожиданно приятным.
— Вот как? — удивился дедуля. — Тогда я отключаюсь.
— А вот Вадик купил отвратительно слащавый освежитель воздуха для санузла, — вставила Ромашкина к слову. — Полиночка, ты бы посоветовала что-нибудь моему сыну.