Свет клином сошелся
Шрифт:
— Так. — Евгений усадил меня за стол, потом расположился напротив меня. — Откуда тебе это известно?
— Я встретила Антошку Ярцева, моего бывшего одноклассника. — Я передала Крючкову практически слово в слово все, о чем поведал мне Ярцев, а потом стала изливать ему свою душу: — Женя, я понимаю, что карты — это зло, но Ариша мой единственный родственник. Он всегда баловал меня… И что же теперь? По идее, мне надо закрыть глаза на то, что произошло, но я не могу вернуться домой и общаться дальше с Аришей как ни в чем не бывало, не могу смотреть на вещи, которые куплены на его выигрыши…
— Да, ситуация непростая, — Женька положил свою руку на мою ладонь. —
— Но тот же оставил записку, — напомнила я.
— Ты ее видела? — уточнил Крючков.
— Нет, но Ярцев сказал, что в ней было написано буквально следующее: «В моей смерти прошу винить Аристарха»…
— Мало ли какого Аристарха он имел в виду?
— Женя, я понимаю, что ты хочешь меня успокоить, но, скорее всего, несостоявшийся Антошкин тесть имел в виду именно моего деда. Ярцев выяснил, что и мой Ариша, и Иван Иванович бывали в одном подпольном казино. Две-три недели назад дед вернулся домой с солидным выигрышем. Так что, вполне вероятно, что именно он обыграл Булатова в пух и прах.
— Полина, а вдруг это подстава? — удивил меня своим вопросом Крючков.
— В смысле?
— Вдруг кому-нибудь понадобилось поссорить тебя с дедом? — предположил Крючков. — Например, кому-нибудь из тех, кому ты отомстила в духе Робин Гуда.
— Не знаю, я в этом направлении не думала.
— А ты подумай! А я пока накрою на стол.
Я стала мысленно прокручивать все мои мстительные операции. Начала я, естественно, с самой первой, когда решилась призвать к ответу бывшего прокурора города, в пьяном виде сбившего автомобиль, в котором ехали мои родители. Это случилось около пятнадцати лет назад. Тогда Синдяков не только не был наказан, но и умудрился взыскать с моего деда ущерб, причиненный его новенькой иномарке. Трагедия произошла на моих глазах, и я, будучи наивным подростком, не могла понять, как такое возможно. Только повзрослев, получив юридическое образование и некоторый опыт работы по специальности, я поняла, что подобное происходит сплошь и рядом — закон чаще всего защищает тех, у кого есть деньги и власть. Я была твердо убеждена, что так быть не должно, поэтому встала на сторону «униженных и оскорбленных». Но для начала я наказала убийцу моих родителей. В результате моих усилий он стал неизлечимым пациентом психбольницы. В числе тех, кого я призвала к ответу за безнаказанные злодейства, были самые разные люди: генеральный директор кирпичного завода, владелица кадрового агентства, главврач клиники пластической хирургии, директор страховой компании, адвокат, нотариус и даже сантехник. Кстати, последний из этого далеко не полного списка был убийцей, которого суд присяжных оправдал благодаря стараниям адвоката Крючкова. Женька добросовестно заблуждался насчет своего подзащитного и только через несколько лет, встретив его в областном центре, понял, что совершил профессиональную ошибку. И я, по настоятельной просьбе Евгения, помогла ее исправить. Всякий раз, занимаясь благим делом восстановления справедливости, я старалась найти слабые места своих оппонентов, чтобы потом ударить по ним. Так, может, Крючков прав, утверждая, что кто-то решил нанести удар по моей болевой точке? Кто-то из тех, кому я перешла дорогу…
— Многие имеют на меня зуб, — признала я. — Спасибо, что открыл мне на это глаза. Знаешь, я, пожалуй, поеду домой и поговорю с Аришей. Я не успокоюсь, пока не сделаю этого.
— Нет, я тебя
— То есть ты предлагаешь мне остаться у тебя?
— Ну, разумеется, — Крючков поставил на стол початую бутылку коньяка. — Для начала предлагаю выпить, чтобы расслабиться. Если не трудно, достань рюмочки. Они в шкафу, у тебя за спиной.
— Сейчас. — Я встала, открыла дверку и первое, что увидела, — пачку с надписью на английском языке: «Tea». У Женьки был чай, но он послал меня за ним в магазин. Зачем? В следующую секунду я вспомнила заплаканное лицо девушки, выбегающей из парадной. Неужели Крючков озвучил первую пришедшую ему на ум просьбу, чтобы как-то задержать меня, а затем стал спешно спроваживать свою юную гостью?
— Нашла рюмки? — спросил Евгений.
Я попыталась прогнать догадку, пришедшую мне в голову, но она упорствовала.
— Нашла. — Я достала открытую пачку чая и бросила ее на стол, внимательно наблюдая за реакцией хозяина этой квартиры.
— Так вот он где! — Женька искренне обрадовался моей находке. — Ведь помнил же, что чай должен быть, но на месте его почему-то не оказалось. — А где рюмки?
Мне не хотелось опускаться до банальнейшей сцены ревности, поэтому я молча достала две рюмочки и поставила их на стол. В голове же прочно засел вопрос: «Так, может, та девица и переложила пачку чая, когда хозяйничала на этой кухне?» Ведь кто-то же нажарил котлет. По идее, мне надо было радоваться, что Женька предпочел провести время со мной, а не с той, другой, но я испытывала совсем другие эмоции.
— Ты извини, — сказала я, выйдя из-за стола, — я все же поеду домой.
— Полина, не уходи. — Мой институтский приятель попытался меня задержать, но я все равно ушла.
И моя ревность была тут совсем ни при чем. Просто я почувствовала, что должна немедленно поговорить с Аришей.
— Полетт, ты где это пропадала? — спросил дед, встретив меня в прихожей. — Я долго не решался сесть ужинать без тебя, а потом не выдержал и разогрел себе остатки вчерашнего плова. Простишь меня?
— За плов — прощу, — холодно ответила я и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Открыв по привычке дверь в свою комнату, я увидела там строительный бардак, закрыла ее и шагнула к гостевой комнате.
— Полетт, у рабочих случился какой-то форс-мажор, поэтому они не смогли сегодня приехать к нам, — раздалось за моей спиной. — Отзвонился их бригадир, извинился и пообещал, что завтра все войдет в нормальный график. Полетт, что-то случилось?
— Случилось, — ответила я, не оборачиваясь. — Нам предстоит очень серьезный разговор. Я сейчас переоденусь и спущусь вниз. Подожди меня в кантри-зале.
— Ты сегодня такая загадочная, — произнес дед, похоже, даже не подозревая, о чем пойдет речь.
Я знала, что разговор будет непростым, но даже не думала насколько. Перебрав в уме несколько вариантов, я решила, что не стоит долго мучить Аришу длинными предисловиями. Переступив порог гостиной, выполненной в уютном стиле кантри, я буквально с порога спросила:
— Дед, а сколько ты выиграл у Булатова?
— У кого? — уточнил Ариша. — Прости, я не расслышал.
— У Булатова Ивана Ивановича, — четко повторила я, усаживаясь напротив своего прародителя. — Только не говори, что ты не знаешь этого человека.