Свет, который мы потеряли
Шрифт:
Никогда этого не забуду.
Глава 19
Мне кажется, в тот день я вся сияла. Я любила, и мой возлюбленный тоже любил меня, да еще так неистово. Ты помог мне выбрать платье для торжественной церемонии награждения, во время которой отметят и мои достижения. О твоем желании уехать я совершенно не помнила, совсем забыла, что в глубине души знаю: по-настоящему ты не вполне счастлив. Потому что в тот день все мне казалось прекрасным.
Глава 20
Утром в день церемонии я сделала себе прическу – вьющиеся волосы, свободно спадающие на плечи. На макияж потратила чуть ли не килограмм пудры, теней
– Умна и красива, – сказал ты, слегка улыбнувшись, когда увидел меня.
– Да ты и сам ничего себе, – отпарировала я.
На тебе был однобортный смокинг с жилеткой и галстуком, кудри приглажены гелем, который ты использовал для особо важных мероприятий. Ты весь благоухал, будто только что вышел из салона модных причесок. Уже много позже, улавливая похожий запах, исходящий от мужчины, я сразу вспоминала этот день, да и сейчас то же самое. С тобой подобного никогда не случалось? Бывало ли так, что, учуяв какой-то запах, ты мгновенно оказывался в прошлом и вспоминал обо мне?
Пока в тот день мы добирались до Рокфеллеровского центра, пока я знакомила тебя с коллегами, пока мы рассаживались, я не могла не заметить, что мысли твои витают совсем далеко. Хлопать ты неизменно начинал через секунду после всех остальных. На меня смотрел, закусив нижнюю губу. Так ты всегда делал, когда о чем-то напряженно размышлял, словно снова и снова прокручивал засевшую в мозгу мысль. Что же творилось у тебя в голове?
Наконец объявили нашу номинацию. И победу присудили нам! У меня перехватило дыхание. Грудь распирало от радости. Я представила, что мои родители сейчас со слезами на глазах смотрят телевизор… Впрочем, нет, папа наверняка тщательно скрывает слезы. Джейсон вопит. Кейт, несомненно, тоже радуется. Фил вытащил меня на сцену – за нами подтянулась вся наша группа, – и, пока он говорил, я стояла рядом. Я улыбалась во весь рот, растянула улыбку до ушей. И все время поглядывала на тебя в зале, мне хотелось, чтобы ты разделил со мной радость. Но твои глаза оставались все такими же тусклыми. Ты словно не замечал моего взгляда. «Что происходит?» – мелькнула мысль, но тут мы все повернулись, надо было спускаться со сцены, и когда я снова уселась в кресло рядом с тобой, ты наклонился и поцеловал меня.
– Я люблю тебя, – услышала я шепот.
Потом была вечеринка, всех словно лихорадило, кровь кипела от радости – мы победили! Танцевали, пили, хохотали, ты по очереди общался с женами, любовниками, женихами и невестами моих коллег. Но я видела, что все это время мысли твои были далеко.
Глава 21
Когда мы добрались до дому, я сбросила туфли на высоком каблуке и без сил повалилась на диван. Ты сел рядом, взял в руки мою стопу и принялся разминать, массажем снимая боль после восьмичасового хождения по ножам.
– О господи, – стонала я от удовольствия. – Честное слово, это не хуже секса.
Я думала, ты засмеешься шутке, но нет, ты не засмеялся.
– Люси, – сказал ты, продолжая растирать мне левую стопу, – нам надо поговорить.
Я села на диване, выдернув у тебя ноги и поджав их под себя:
– О чем? С тобой все хорошо? У нас все хорошо? Мне кажется, все замечательно, но если что-то случилось…
– Люси, – повторил ты и глубоко вздохнул, – помолчи. Не знаю, с чего начать, поэтому скажу без предисловий. Мне предложили работу в «Ассошиэйтед пресс». Они посылают меня в Ирак, прикомандировывают к войскам, для начала – снимать репортажи. В перспективе обещают стабильное жалованье. Пит кое-куда позвонил, подергал за ниточки. Он знал, что я хочу работать за границей.
На секунду у меня перехватило дыхание.
– Когда
– Они хотят, чтобы я отправился через три недели. Работы, как минимум, на два месяца. Но не исключено, что намного дольше.
– И когда ты должен дать ответ?
На самом деле я в этот миг думала: «Два месяца еще не срок, мы справимся. Даже если и дольше. У нас все получится».
– Уже дал, – ответил ты, разглядывая свои ногти. – Я согласился.
– Что-что?
У меня было такое чувство, будто кто-то вынул пробку из нашей с тобой совместной жизни, и, как вода из ванны, она хлынула прочь, словно вихрь торнадо. Я тут же вспомнила Кейт, вспомнила ее слова о том, что ты уедешь и мое сердце разобьется.
Ты все еще смотрел не на меня, а куда-то в сторону.
– Это долго решалось, не сразу, – сказал ты, – но сегодня бюрократическая машина сработала. Я сам не знал, что так получится. Все висело на волоске. Я не хотел тебе говорить, пока все было непонятно. Не хотелось зря расстраивать, если бы ничего не вышло.
Я ощущала каждый удар своего сердца, каждый толчок крови в теле. Открыла рот, но, хоть убей, не смогла вымолвить ни слова.
– Еще несколько месяцев назад, когда я увидел первую статью «Ассошиэйтед пресс» про Абу-Грейб [6] , я сразу понял, что должен ехать туда. Картинки способны поменять точку зрения. Изменить убеждения, взгляды. Я не могу оставаться в стороне и думать, мол, пусть другие делают эту работу, тем более что считаю это очень важной работой. Я предупреждал тебя, Люси, что собираюсь уехать. Ты прекрасно знала о моих планах.
6
Абу-Грейб – тюрьма в одноименном иракском городе, расположенном в 32 км к западу от Багдада. Печально известная еще во времена бывшего иракского лидера Саддама Хусейна, тюрьма Абу-Грейб была превращена американцами после вторжения в Ирак в место содержания иракцев, обвиненных в совершении преступлений, направленных против сил западной коалиции.
Да, знала. Но я же не понимала, что твое «уехать» шло рука об руку с «навсегда». И что это не обсуждается. Что мы не будем искать решение вместе. Более того, я оказалась совсем не готова. Особенно в этот вечер. В такой вечер надо веселиться, радоваться жизни, успеху. Я взлетела на такую высоту, на какой никогда еще не была в жизни. Работа, которую я проделала сама, получила премию «Эмми». И я расслабилась. Позволила себе быть абсолютно счастливой.
Почему ты ничего не говорил о том, что Пит делает какие-то шаги? О том, что тебе должны позвонить? О своих планах? Как мог ты принимать такое решение без меня? Я до сих пор злюсь на тебя, Гейб, за то, что в столь важном для нас деле ты исключил меня. Мы же были с тобой двойной звездой. Вращались друг вокруг друга. Утаив свои приготовления, ты все изменил, ты больше не вращался вокруг меня, ты кружился в другом пространстве, вокруг кого-то другого, чего-то другого. Как только ты стал заводить от меня тайны, мы с тобой потеряли наш шанс.
И слезы вдруг хлынули из моих глаз, слезы гнева, слезы печали, слезы смятения и боли.
– Гейб, Гейб, – повторяла я снова и снова, – что ты наделал? Как ты мог? – Наконец я справилась с собой. – Как же ты мог не сказать мне? Как ты мог сообщить мне об этом только сегодня?
Ты протянул ко мне руки, но я сопротивлялась, отталкивала тебя прочь, даже сама удивлялась, откуда взялось столько силы.
– Если бы я знала заранее, мне не было бы так больно, – говорила я. – Если бы мы с тобой вместе обсуждали все это. Неужели ты не понимаешь? Мы с тобой были единое целое. А сейчас ты отрезал меня от себя. Как мог ты строить какие-то планы без меня? Как мог ты строить такие планы без меня?