Свет любимых глаз
Шрифт:
Позже, живя в Пенсаколе, она не раз удивлялась, что Арни не приставил к ней охрану – это было бы совершенно в его стиле. Ей непонятно было, каким образом он намеревался собирать сведения о том, появился у нее любовник или нет. И только сейчас она поняла, что слежка велась постоянно и незаметно – с помощью прислуги Кэтти.
Вдобавок за Люччи наблюдал какой-то Шон Уотер, который, судя по всему, причастен к исчезновению Элси.
– Так ты помнишь, почему мы не занимались любовью в последнюю перед моим отъездом ночь? – вновь спросил Арни, выводя Люччи из задумчивости.
Она подняла
– Знаешь, мне не хочется продолжать этот разговор. Меня сейчас волнует не прошлое, а настоящее. Я хочу увидеть дочь!
Несколько мгновений Арни молча смотрел на нее, потом сказал:
– Хорошо. Мне эта беседа тоже не доставляет удовольствия. Если ты достаточно хорошо себя чувствуешь, идем в столовую. Там все собрались, чтобы перекусить, ждут только нас с тобой. Ребята сами разогрели ужин, приготовленный моей кухаркой.
– Мартой?
Он кивнул.
– Она ведь готовила еду на две персоны, – заметила Люччи, вспомнив разговор, состоявшийся в прихожей этой шикарной квартиры, порог которой они с Арни переступили по приезде из аэропорта.
– Я помню. И поэтому дополнительно заказал для всех пиццу.
Люччи вздрогнула. Это очень напоминало обстоятельства их знакомства.
– Пиццу?
– Да, – с усмешкой ответил он. – Ты что-то имеешь против?
– Э-э… нет. Просто мне не очень хочется есть.
– Брось, тебе нужно как следует подкрепиться. У тебя должны быть силы для схватки, которую мы начинаем. Вернее, начали ее они, но мы, чего бы нам это ни стоило, вынуждены продолжать навязанную игру.
Люччи покачала головой.
– Я не смогу есть, пока не узнаю, что ты предпринял для возвращения Элси.
– Все, что было в моих силах, уверяю тебя. В этом деле заняты все, кого я только мог привлечь. Подробности же тебе ни к чему, достаточно и того, что я говорю.
– Это ты так думаешь! Нет, так на самом деле. От того, будешь ли ты знать, какое конкретно задание выполняет каждый из моих людей, ничего не изменится. Кроме того, их слишком много для того, чтобы говорить обо всех.
Люччи понимала, что он прав, но ей не хотелось признавать это.
– Тогда скажи хотя бы, установлена ли слежка за Шоном Уотером, – упрямо произнесла она.
Арни удивленно вскинул бровь.
– Тебе и это удалось подслушать?
Та лишь пожала плечами.
– Не волнуйся, распоряжение о слежке за этим парнем я отдал в первую очередь, – сказал он.
Люччи смотрела на него и думала о том, чего он лишился по вине своей матери и из-за собственной доверчивости. Их дочери уже три года, а он не только до сих пор не знает, что Элси его ребенок, но и не имеет возможности любить ее. Радость отцовства миновала его, что, по мнению Люччи, являлось худшим наказанием.
Берта тоже многого лишилась, отказавшись от внучки. Правда, не исключено, что она относится к категории женщин, которые не спешат становиться бабушками и запрещают внукам, если таковые есть, называть их подобным образом. Люччи слишком мало общалась с ней, чтобы узнать это наверняка. Впрочем, сказать, что она сожалеет об этом, было бы явным преувеличением.
И все-таки порой она задумывалась над тем, вспоминает ли Берта об Элси, о существовании которой
Ведь она-то – единственная из всего окружения Арни – знает правду! И у нее конечно же нет сомнений в том, кто на самом деле является настоящим отцом девочки.
А может, ослепленная желанием избавиться от невестки, которая, по ее представлениям, не пара ее сыну, и осуществив его, она вычеркнула из памяти эту историю, а также все, что с ней связано, включая рождение внучки.
В связи с этим у Люччи возникал еще один вопрос: не мучит ли Берту совесть? Ведь она исковеркала жизнь не только Люччи, но и родному сыну. Или эта женщина настолько испорчена, что ее интересует лишь собственное комфортное существование?
С другой стороны, Берта может не только не терзаться угрызениями совести, но, напротив, испытывать удовлетворение от того, что ее планы удались. В таком случае она еще более страшный человек, чем Люччи привыкла думать.
Однако, несмотря ни на что, ей хотелось верить, что Берта сожалеет о содеянном.
Разумеется, она ничего не сказала о своих мыслях Арни. Просто встала с кровати, наскоро причесалась перед зеркалом и позволила отвести себя в столовую.
8
Поздний ужин превратился для Люччи в тяжкое испытание. За столом, кроме них с Арни, собралось еще трое: Джим Картрайт, а также двое крепких парней, по-видимому охранников, один постарше, другой помоложе – Макс и Рокки. Последнее являлось скорее кличкой, чем именем, но Люччи не было до этого никакого дела.
Правда, ей немного согрело душу теплое приветствие Джима Картрайта, с которым они были знакомы еще со времен свадьбы. Люччи даже почудилось в его глазах сочувствие, однако она не сомневалась, что стоит Арни приказать Джиму произвести в отношении нее какие-либо действия – и тот не станет долго раздумывать.
Мужчины негромко обсуждали дела, стараясь не произносить ничего такого, что усугубило бы беспокойство Люччи. Та не участвовала в общей беседе – да и что она могла сказать? Ей удалось проглотить несколько ломтиков свиного рулета с черносливом, который она запила минеральной водой. От всего остального Люччи отказалась, а на пиццу вообще старалась не смотреть, но не из-за того, что простецкая еда оскорбляла ее гастрономический вкус, – ведь, в конце концов, она итальянка! – а потому, что своим видом она порождала ассоциации, относившиеся к прежнему счастливому времени.
Вскоре Люччи встала из-за стола.
– Прошу прощения, я вас покину. – Она взглянула на Арни. – Вернусь в спальню.
Тот кивнул.
– Приляг и попробуй уснуть.
В ее глазах промелькнуло сомнение.
– Уснуть? А если…
Поняв, о чем она думает, Арни быстро произнес:
– Если появятся какие-нибудь новости, я тебя сразу разбужу. Так что укладывайся совершенно спокойно, дорогая, и ни о чем не беспокойся.
Дорогая! Люччи вскинула ресницы, пристально вглядываясь в его лицо… но в следующую минуту подавила вздох разочарования: разумеется, он произнес это нежное обращение в расчете на посторонних. Конечно, Джим Картрайт в курсе истинного положения дел, однако Макс и Роки – наверняка нет. Поэтому Арни и употребил поразившее Люччи слово.