Свет любви
Шрифт:
Насладившись, Джалахар небрежно поцеловал ее и отослал прочь. Прикрыв глаза, он отдался убаюкивающему дуновению ветра. По-настоящему удовлетворенным он себя не чувствовал. Ему принадлежало многое: великолепный дворец, бесчисленные слуги, народ, преклоняющийся перед ним. Две старшие жены Джалахара уже подарили ему сыновей и дочерей; он подчинялся только великому Саладину — казалось, этот мужчина способен заставить подчиняться себе даже пустынный вихрь.
Но Джалахар чувствовал себя ничтожеством.
Во всем виновата эта глупая война с христианами, убеждал он себя, бесконечная,
Неужели он прав? Чего-то недоставало в его жизни, а он не мог понять, чего именно, ибо обладал всем, что только мог пожелать.
Джалахар вздохнул и поднялся, напрягая расслабленные мускулы. Он оделся и мысленно вернулся к планам предстоящей ночи.
— Ты устала?
Элиза взглянула на Брайана, и улыбка заиграла на ее прекрасных губах. Она покачала головой.
— Совсем нет, Брайан. Я люблю ездить верхом. Здесь есть на что посмотреть!
Брайан огляделся. Смотреть здесь почти не на что, кроме песка, сухо подумал он. Но закатное солнце превращало бесконечные дюны в бронзовое море, а золотистые и малиновые отблески в небе заливали яркими цветами конскую упряжь. Он ответил жене улыбкой.
— Иногда тебе бывает легко угодить, герцогиня, — ответил он. Потянув поводья, он подъехал поближе и наклонился в седле, прошептав ей на ухо: — Однако поскольку ты так легко умеешь дарить наслаждение, естественно, что ты умеешь наслаждаться сама.
Она слегка покраснела и опустила ресницы, пряча улыбку.
— Брайан, вокруг люди!
— Мои люди вполне довольны, — со смехом ответил он. — Они заметили, насколько смягчился мой нрав после твоего приезда.
— В самом деле? — невинно переспросила она.
— Угу. И знаешь, — с заговорщицким блеском в глазах добавил он, — до меня дошел слух, что завтра утром все они намерены обратиться ко мне со своими просьбами. Они знают, что мы расстаемся на две недели, но сегодня еще будем вместе.
— Брайан! — воскликнула она, торопливо оглядываясь и радуясь наступающим сумеркам, поскольку неудержимо краснела от каждого его слова. Однако они ехали позади отряда из пятидесяти воинов, и на них никто не смотрел. Элиза повернулась к мужу с невинно открытыми глазами: — И ты исполнишь их просьбы?
— Вероятно, все до единой.
Она улыбнулась, вздохнула и положила руку на луку седла.
— Но завтра тебе придется уезжать, — тихо напомнила она.
Он помолчал минуту и заметил:
— Элиза, ты ведь знаешь, что это необходимо.
Прошло уже два месяца, как Элиза была с Брайаном. За все это время им едва ли удалось провести вдвоем десяток ночей. Ему постоянно приходилось уезжать, и Элиза оставалась ждать его.
Казалось, что едва им удается сблизиться, как приходит время расставаться.
Слова «я люблю тебя» постоянно вертелись на языке Элизы, но так и не были произнесены вслух.
Однако Элиза была счастлива, счастливее, чем когда-либо прежде. Она постоянно тревожилась о Брайане, но исполнялась уверенности, что он вернется, что бы ни случилось. Ричард не прекращал войну, но Брайан никогда не уезжал так далеко, чтобы не возвращаться к Элизе хотя бы раз в две недели.
Она отказывалась верить, что Бог допустит его гибель от
Ожидание здесь было гораздо лучше ожидания дома, в Англии. Вместе с Гвинет Элиза бывала на городских базарах. Они покупали безделушки и благовония, ароматное мыло и таинственные курения. Музыка на улицах завораживала Элизу, босоногие дети, увязывающиеся следом в надежде на подачку, трогали до слез и смешили забавными проделками.
Да, гораздо хуже было бы остаться дома, томиться и ждать.
После Первого и Второго крестовых походов на Востоке осталось немало англичан и французов; появилось много метисов — красивых людей, охотно подчиняющихся любому правителю. Они молились Аллаху, но служили христианам. Во всех дворцах, занятых Ричардом, которые Брайан считал самым безопасным местом, Элизе прислуживали ревностно и усердно. Она слушала чудесные волшебные сказки и песни, узнала, что змеи могут «зачаровывать» своим взглядом, научилась пользоваться целебными травами, от которых волосы сияли, словно солнце, а кожа становилась свежей и чистой.
Она познакомилась с Филиппом-Августом Французским, хитрым и властным королем. Ей доставляло удовольствие сознание того, что ее присутствие удерживает Филиппа и Ричарда от жарких словесных битв. Короли постоянно спорили между собой. Ричард, часто пренебрегавший Элизой, однажды признался ей, что ненавидит Филиппа: французский король уже был готов отказаться от войны. Ричард всегда недолюбливал Филиппа, хотя до смерти Генриха они казались лучшими друзьями.
Брайан говорил, что в будущем Англии предстоит война с Францией. Но это сейчас мало что значило для Элизы: Монтуа было далеко, а английские владения, несомненно, принадлежали ей.
Она оказалась на Востоке и чувствовала себя хорошо как никогда. Даже когда Брайан уводил войско в бой, она оставалась спокойной.
Она жила ради редких ночей, которые им случалось проводить вместе.
Эти ночи не всегда выдавались удачными: Элиза и Брайан действительно отдалились друг от друга. К тому же оба еще слишком хорошо помнили о прошлом. Элиза не могла заставить себя заговорить о детях, не расспрашивала Брайана о бесчисленных месяцах их разлуки.
Она старалась придержать язык, когда рядом была Гвинет, — Элиза еще не вполне доверяла подруге и часто погружалась в мрачное молчание, видя, как Гвинет и Брайан болтают и смеются. Но, откровенно говоря, она видела, что Брайан всего лишь пытается быть учтивым, а Гвинет ведет себя с ним просто как близкая знакомая.
Эта «близость» тревожила Элизу, но она уже поняла, что прошлого не изменить. Беспокоиться о нем или негодовать значило только портить себе жизнь.
Кроме того, думала Элиза с лукавой улыбкой, у нее появилась возможность сводить Брайана с ума, когда она пожелает. В войске было немало привлекательных и сильных рыцарей, мужчин, очарованных гостьями, галантных и почтительных, поскольку все они знали, насколько искусно Брайан Стед владеет мечом.
Все шло хорошо. Не слишком хорошо, но тем не менее… Оба они, вероятно, боялись заглянуть в будущее и принимали все, что с ними происходило сейчас. Он был ее мужем, она его женой. Пока этого хватало.