Свет на облаках (САМИЗДАТ)
Шрифт:
— Ну, я пришла, — громко сообщила Немайн, — дальше что?
На Неметону особого внимания не обратили. Всё правильно, обряд прерывать нельзя… Но один друид обернулся. Немайн с удивлением узнала старого доброго призрака оперы.
— А ничего, — сурово пожевал тот губами, — петь тебе хочется, только всего. Это ведь страшно: обладать таким голосом — и не петь! Я композитор, мне проще: оторвите руки, ноги, фугу… носом напишу. А тут… Это ведь не просто — поток воздуха, резонатор, прочая физика. Это… Это как руки.
Так некогда в разросшихся хвощах,Ревела— процитировала Немайн, — Прошу прощения, что не в рифму — я даже не знаю, переводили Гумилёва на немецкий или нет…
— Русский поэт? Не знаком.
— Да и не стоит уже знакомиться, пожалуй. Это в юности, когда лёгкая толика пессимизма и безнадёжности воспринимается как перчинка, Гумилёв хорош. А после тридцати — только тем, кто не вырос дальше, и не умеет грустить сам. Правда, мне подходит? Тварь скользкая… Я такая. Вылупилась из хорошего человека, как Чужой, — пригорюнилась Немайн. Ноги гудели, и она присела на случившийся кстати пенёк. Судя по шуму, с него только встал один из друидов. Как бы не вознамерился занять место обратно.
— Как это — вылупилась? — заинтересовался мёртвый композитор. Он как-то незаметно сменил жреческий балахон на привычный фрак, — Вы же не птица…
— Это целая история. Если коротко — был человек, неплохой, смею надеяться. Он заболел, потерял сознание — а вместо него появилась я. С его памятью — но другая.
— Ааа. Ну, это нормально, — успокоился призрак, — В сущности…
Немайн дёрнула ухом.
— …это с нами происходит каждое утро. Один человек засыпает, другой просыпается.
— Это не то.
— Любое подобие не отражает полностью свойств объекта… Простите великодушно, но, пообщавшись с немцами, поневоле станешь дрянным философом! А почему вы говорите он?
— А это был мужчина, — а про подобие и объект он бы лучше Анне растолковывал, уж кто-то, а лучшая ведьма королевства в подобиях разбирается! Вот бы свести. И послушать разговор!
— Даже и так? В таком случае, должен вас порадовать — если вы и были безумны, то выздоровели. Что-то, конечно, осталось, что-то остаётся всегда, но и это вам на пользу. Припомните-ка оперных героинь. Взбалмошные экзальтированные особы, повинующиеся не разуму, а чувствам. Иные на грани безумия, иные туда соскальзывают… В наше время это принято играть — так вам будет попроще.
Немайн хмыкнула.
— Ну, вот уж Норму я точно сыграть не смогу. Убить детей…
— Она же не смогла убить!
— А я не могу даже подумать!
Церемония закончилась.
Одна из жриц со снопами обернулась, откинула капюшон, разлив по плечам чёрное золото прямых волос. Просияла. Какие у неё глазищи!
— Я — это ты!
— Нион? Луковка? Ты куда исчезла?
— Ты знаешь! Ты всё знаешь. Тут всё так сложно, а я трусиха, моя богиня, — Нион говорит это с радостным смехом. Словно отрицая смысл сказанного. Но ведь смех это и есть отрицание. Отказ от прошлого себя. Тоже вылупляется?
— Я не богиня.
— Я знаю, — она опять смеется. — А что обещала — сделаю! Я боюсь и топи, и стрелы, и снова топи — того, что меня туда бросят по приказу друидов. Но их я уже не боюсь, — она опять заливается смехом, — Я это ты. Я смогу. Всё сделаю!
— Возвращайся, Луковка, — предложила Немайн, представившая, как маленькая и неприспособленная Луковка пытается проповедовать язычникам. Одна-одинёшенька. Да с её характером. Как бы не вышло первой
— Никого мне не надо, кроме тебя, — не согласилась Нион, — а ты со мной всегда. Я всё сделаю, только, может быть, не очень быстро. И к тебе вернусь. Обязательно. Во сне или наяву, живая или мёртвая… Ведь я — это ты!
Серебряный смех… Немайн раньше и не замечала, что Нион выше ростом! Какая-то была маленькая, беззащитная — а вот выросла, вдруг и сразу. Хотя — маленькой Нион казалась до болезни-обновления, тому, кем Немайн тогда была. А теперь всё выглядит таким, каким и должно быть…
Нион стоило как следует отругать — за то, что ввязалась в авантюру до выздоровления Немайн да в одиночку, но — роща сменилась дымчатой тьмой, пророчица и старик-композитор исчезли, а вместо щебета птиц и шума разговоров раздался ровный, немного механический голос:
— Говорит Сущность. Сообщаю о вашем текущем балансе свершений. К настоящему моменту они составляют одну целую, шестьдесят две сотых долей процента от необходимого для обратного переноса.
И на этот раз, прежде чем крутящаяся тьма утянула сиду в глубокий сон без сновидений, Немайн успела выкрикнуть:
— Да пошли вы со своим обратным переносом! Лесом, полем да торфяником!
Лорн ап Данхэм любовался на свою работу. Только что закалённый меч тускло сверкал, как рыбья чешуя. Триумф омрачало только одно — скоро такую же красоту сможет изготовить любой грамотный кузнец. Раз идею высказала сида, то о том, как делать такие мечи, скоро будет знать половина Камбрии. Не признаёт она тайн мастерства. Чужие уважает, но свои — выбалтывает. Хотя — нет, не выбалтывает. Наверняка гейс на ней такой, мистическое обязательство. Ведь за тысячи лет всё, что ни напридумывала — людям раздарила. Так что и сварной клинок в руках — просто первый. А скоро их будет больше.
Не намного больше. Всех пока радует сталь — и то, что из новой печи её выходит много. Лорн припомнил — с другими мастерами сида говорила о ремесле, и они охотно поддакивали, когда Немайн рисовала подобия мельничных жерновов — для заточки литых, да грубо прокованных заготовок. Всего несколько бесед — и стало ясно, что римляне всё-таки получат не секиры, как изначально договорился Дэффид, а старые добрые гладии. Уродливые короткие пыряла, близко не приближающиеся к благородным листовидным формам — но прочные и острые. А баланс обеспечит рукоять.
И что останется Лорну? Разве только создать гильдию кузнецов-оружейников, да выставить такой клинок как образец шедевра. То есть работы, после которой ученик обретает право именоваться мастером? Сделал не хуже — молодец, можешь, нет — не позорь профессию, оставайся на подхвате у тех, кто достоин. Создать эталон — слава — но небольшая, раз уж её всякий повторит. А скольких хлопот потребовала вещь! Долгая плавка — не в большой общей печи, а в малом её подобии, которую Лорн устроил у себя в кузнице. Да не одна — две плавки на сталь, три — на железо. Сварка клинка из кусочков. Проковка. Немайн говорила, что можно сделать много проковок, и тогда меч выйдет ещё лучше. Но — это работа не художника, а ремесленника. Значит, это не то! Ведь незадолго до болезни сида даже не намекнула — сказала прямо, что для неё следующий меч сделает он, Лорн. А что такое меч Девы Озера? Новый Эскалибур! Уж он-то не может быть получен простым повторением рутинной работы!