Свет на вершине
Шрифт:
— Угу. А ты бы пошла со мной?
— С тобой, в твой мир? — Кристина задумалась. — Не знаю. Может быть. Даже, пожалуй, наверняка пошла бы.
— Но?
— Но, — кивнула Кристина. — Мы с тобой не оставляем за спиной несделанных дел и не вступаем в переговоры с врагом, который подлежит уничтожению.
Она подняла кружку, внимательно глядя мне в глаза. Пришлось поднять свою и сделать ещё один глоток. Со второго раза рецепторы адаптировались. Теперь, в принципе, не такое уж и скверное пойло, вполне можно употреблять…
На
Кристина всё ещё была в бальном платье. Оно, конечно, после всех приключений изрядно утратило парадный вид, а поверх платья был надет мой фрак. Точнее, то, что от него осталось. Что же касается меня… Ну, я был собой.
Запонки из манжет рубашки давно вылетели, и рукава пришлось закатать. Сама рубашка, час назад — белоснежная, сейчас представляла собой зрелище, от которого наша горничная Китти упала бы в обморок. Брюки помялись и покрылись уличной грязью, галстук-бабочку я сорвал с шеи ещё во дворце. Но, тем не менее, я оставался молодым князем Барятинским. Легендой Чёрного города. И мы с Кристиной, похоже, уверенно шли к тому, чтобы сделаться звёздами вечера. Большинство посетителей закусочной, кажется, вообще забыли, зачем сюда пришли. Того гляди за автографами подходить начнут…
К счастью, нас спасли. Хлопнула дверь, и знакомый голос решительно заявил, с изрядной толикой черномагического Убеждения:
— Тайная канцелярия! Проводится расследование. Попрошу всех, кто не хочет уехать в Сибирь в кандалах, покинуть помещение.
Если бы начался пожар, люди разбегались бы не так быстро. Через минуту закусочная опустела. Смылся даже персонал.
Витман подошёл к нашему столу и сел рядом с Кристиной.
Пожаловался:
— Это было чертовски непросто.
— Да уж, — вздохнул я. — Рассказывайте. Что там у нас?
— Жертвы в этот раз сравнительно небольшие. Мои люди подоспели вовремя, потерпевшим подчищают память. Воины Света вернулись, частично — на свои посты, частично — в академию. Господин Хитров, разумеется, тоже. Никто из Воинов не пострадал. В императорском дворце, в целом, тоже всё в порядке. В том смысле, что монаршие особы живы и здоровы. Ваша сестра, господин Барятинский, и её жених уже дома, приходят в себя в родовом особняке. Им сообщили, что ваша жизнь вне опасности… Дочь моя! — Витман вдруг повернулся к Кристине. Так, будто только сейчас заметил, чем она занята. — Ты что, пьёшь пиво?! Здесь?
— Да, отец! Я пью пиво здесь! — с вызовом сказала Кристина. — Хочешь сделать об этом заметку в газете?
Витман вместо ответа взял её кружку. Сделал глоток. Скривился.
— Господь милосердный, ну и дрянь… Впрочем, я читал, что подростковому возрасту свойственно и не такое бунтарство. Надеюсь, это пройдёт раньше, чем ты испортишь себе желудок. — Он вернул Кристине кружку. — Как ваша птица, капитан?
— Скоро узнаем, — сказал я.
— Значит, сейчас мы не празднуем и не скорбим, а просто
— Угу.
— Прекрасно. Предлагаю скоротать время за отчётом. Что конкретно вы, Константин Александрович, сотворили в этот раз?
Я подробнейшим образом объяснил Витману, что. Тот слушал и кивал с каменным выражением лица. Большую часть, скорее всего, уже и сам понял.
— Воистину, капитан, ваша фантазия не знает границ, — дослушав, объявил он. — Думаю, что я поступил правильно, распорядившись убрать этот эпизод из воспоминаний людей.
— Совершенно правильно, — кивнул я. — Ни к чему им лишние треволнения.
— Но, разумеется, сначала я с ними поговорил. И вот что удивительно. Все эти люди вспоминают некоего странного воина. Взрослого мужчину лет тридцати пяти, в вашей одежде и с вашей причёской. С вашими глазами. Это был воин, который их всех спас. — Витман уставился на меня.
Кристина, услышав про воина, закашлялась. Я же ограничился тем, что приподнял брови. Переспросил:
— Воина? — переспросил я. — В моей одежде? — Подумал несколько секунд и выдал предположение: — То есть, в белой рубашке? — коснулся воротника.
Витман нахмурился:
— Нет, об этом речь не шла.
— А о чём же она шла?
— О том костюме, за эскиз которого в прошлом году мсье Карден отвалил роду Барятинских весьма неплохую сумму. Модель, по которой великосветская молодежь сходит с ума вот уже год. Не удивлюсь, если этот костюм появился в гардеробе каждого аристократа старше пятнадцати и моложе двадцати пяти лет.
— В таком случае, как можно утверждать, что этот костюм — именно моя одежда? — Я подался вперёд, изображая крайнюю степень заинтересованности.
Витман понял, что попал впросак. Конечно, этот хитрый жук давно меня подозревает чёрт знает в чём. Однако сейчас максимум, чего может добиться, это заставить меня выдать себя какой-то непроизвольной реакцией. Я ему этого подарка не вручил.
Витман, Витман… Да разве ж бывалого подпольщика так легко одолеть?
— С уверенностью утверждать не берусь, — потупился Витман. — Но все в один голос говорят, что одежда была похожа на ту, что носит молодой князь Барятинский. Что-то вроде военной формы, однако неизвестного фасона.
— И воин в этой форме неизвестного фасона всех спас, — повторил я слова Витмана. — Надо же. Очень интересно.
— Сами-то вы что помните? — поменял предмет беседы Витман.
Я притворился задумавшимся. Да и на самом деле в этот момент лихорадочно перебирал в голове варианты развития событий.
Можно, конечно, просто уйти в глухое враньё. Сказать, что ничего не помню. Это — Изнанка, про неё никто ничего не знает, во лжи меня не уличат.
С другой стороны, Юнг, например, в Изнанке разбирался весьма и весьма. А если разбирался он, то наивно предполагать, будто Тайная канцелярия совершенно не в курсе вопроса.