Свет надежды

Чиркова Вера Андреевна

– А как можно не отпустить ветер, который колышет верхушки клёнов? Как можно удержать водопад, падающий со скалы? Даже вот этот маленький фонтанчик удержать невозможно… его можно попытаться придавить ладонью, но тогда он вмиг перестанет быть сверкающим чудом… и станет всего лишь жалкой струйкой.

Лесник тихо вздохнул и отвернулся в сторону, рассматривая дальние рощи на противоположном склоне.

– Послушай… – Тин пересел к нему поближе и осторожно коснулся рукой обтянутого рубахой плеча, – мне отдали её лук… забери, он хранит её тепло. А я… всё равно найду когда-нибудь способ вернуть себе мужское тело… и… ну, в общем, тебе он нужнее, точно.

– Ты

не прав, – грустно улыбнулся лесник, – он нужнее тебе. А когда станешь мужчиной, отдашь следующему, кому будет нужнее. Так правильно, хорошие вещи должны служить хорошим людям. Вы завтракайте и понемногу рассказывайте, зачем сюда добирались. Про девочек из посёлка можете не говорить, одновременно с посланным за вами помощником я отправил на побережье несколько отрядов. Они приведут сюда ваших спутниц и поймают негодяев. Мне нельзя было вмешиваться раньше, лет сто назад жители прибрежных посёлков вытребовали у моего предшественника право на независимость. Он посчитал их требования справедливыми. Управлявший ими в то время квартерон следовал законам материка и был неподкупен и честен. Но теперь там правят другие люди… и они больше думают о деньгах, чем о чести и справедливости.

– А у вас нет денег? – оторвавшись от дегустации крепеньких солёных грибочков, поданных к отварной картошке, заинтересовалась Слава.

– Всё у нас есть, – хмыкнул лесник, – только не в том виде, как у людей, но это тебе расскажет твоя половинка… а вот ты лучше объясни мне, кто просверлил фермы знаний и повесил их на верёвку? Они от этого сбиваются… да и не хватает там около десятка.

– Какие фермы? – не сразу сообразила Ярослава. – Ты о чем?

– Подожди, ма, – попросил Костик, пришедший наконец в себя, – нафик деньги и игрушки… давайте о них потом, а? Я хочу спросить… вы мне можете помочь снова стать парнем?

– Мы могли бы погрузить тебя в сон и настроить организм на изменения, – кивнул анлезиец. – Кстати, это и твоя мать с братом могут, если я объясню им тонкости процесса. Но тут есть одна сложность. Нужно время и постоянный присмотр. Много времени, около сорока дней. Изменение идёт на всех самых глубинных уровнях, и торопить его не стоит. Ещё важно не прервать процесс ни на минуту, тогда придётся начинать сначала. Но ещё значительнее выбор сиделки. Изменяющийся в этот момент защищён от внешнего мира лишь собственной энергией, ну или аурой. Поэтому помощник должен быть один, из тех, кому ты полностью доверяешь, но у кого нет ни мельчайших причин или желания что-то изменить в твоём сознании… на пользу делу, себе или, как некоторые говорят, ради тебя же самого. Ты же не захочешь очнуться с чужими принципами или привычками?

– Знаешь… прости, конечно, что я так легкомысленно рассуждаю… но очнуться со своими… но в чужом теле не менее страшно. Поэтому я готов, а сиделку найду…

– Подожди, я не договорил… есть ещё метод, более простой, быстрый и надёжный. Пойти в крепость мастеров и сообщить про ошибку.

– Но они же… – выдохнула Линел, – никого не пускают… или у вас есть связь?

– У меня есть предмет, с которым они пустят любого… но поговорим мы об этом немного позднее. Я получил знак, сейчас прибудут ваши спутницы. Встречайте. И учтите, пяти минут созерцания этого фонтана хватает, чтобы начали заживать душевные раны. А десять снимают любое магическое вмешательство…

Глава 7

Девушки возникли возле фонтанчика как-то вдруг, резко проступили из сгустившегося тумана настороженно застывшие

силуэты, наряженные в платья Юны и Майки. Было в этом что-то немного жутковатое, неестественное, и Конс мгновенно вскочил со скамьи, бросился к жене.

– Майка!

– Остальных пока не трогай, – строго предупредил хозяин леса, и Стан одобрил в душе этот приказ.

По мере того как командир присматривался к леснику, он испытывал к правителю всё большее доверие и симпатию. Словно узнавал в случайно встреченном среди толпы человеке черты давно знакомого и уважаемого друга. Да и понимать причины его поведения после того, как узнал про особые свойства фонтанчика, тоже начал лучше и даже вполне с ними согласился. Человек, застывший на несколько минут над серебряной струйкой, просто не замечает прошедшего времени, не испытывает унизительной процедуры объяснения мотивов своего поведения чужому человеку, лекарю, психологу или магу. Да и вообще не думает ни о лекарях, ни о своих болячках или несчастьях.

А очнувшись, даже не понимает, что прошёл курс лечения. Просто исчезает душевная боль и появляется желание жить и радоваться этой жизни.

Бывшие пленницы, квартеронки и смески, пришли в себя, как ни странно, раньше других, потом, задумчиво улыбаясь, отошла от фонтанчика Юнхиола, и только Адистанна стояла, завороженно глядя на чудесную воду.

Четыре пары глаз неотступно следили за ней, и если двое владельцев этих глаз абсолютно не скрывали своего интереса, то двое других поглядывали исподтишка со всё растущей настороженностью.

– Славочка… – успокаивающе шепнул Ливастаэр, склонившись к самому уху жены, – не волнуйся, всё будет хорошо. Мы же здесь.

– Ох, Листик, в такие моменты человек всегда остаётся с жизнью наедине, – глубокомысленно вздохнула женщина и глотнула необычайно приятного и свежего на вкус сока. – А ты не знаешь, чем она питается?

– Кто? – заинтересованно оглянулся на мать сидевший рядом Конс.

– Ну Клякса же, про остальных я и сама знаю.

– Ну, ты даёшь, ма, – желчно фыркнул мрачный Тин, сильно подозревавший, что в случае освобождения принцессы от зачарованной влюблённости лично ему всё равно ничего не светит, – с чего бы такой наив? А то сама не видела, чем она питается! Твоей кровью!

– Не нужно так шутить, – притворно оскорбилась за Кляксу мать, – а то она может обидеться.

– Как и обычные растения, она питается водой и солнечным светом, – улыбнулся хозяин леса, исподволь наблюдавший за гостями и составивший уже о них своё мнение, – поэтому достаточно просто пускать её погулять, она сама всё найдёт. А вот на тех, на кого уже однажды напускалась и кого ей приказали отпустить, ловушки второй раз не нападают. Такая своеобразная память амнистии.

– Это здорово, – порадовался Конс, – а то мало ли… придёт кому-нибудь в голову…

Лекарь смолк, обнаружив, что клоны на него больше не поглядывают и даже как будто им вовсе и не интересуются, а уставились с напряжённым вниманием в сторону фонтана, от которого по направлению к ним медленно бредёт принцесса.

Перевёл настороженный взгляд на неё и обнаружил, что, в отличие от всех остальных девушек, очнувшихся от зачарованного забытья в хорошем и светлом настроении, Адистанна ничуть не повеселела и не успокоилась. Лишь исчезла с её лица чуть детская, стеснительная и наивная улыбка провинциалки, а из взгляда открытое обожание, с каким она обычно следила за Таросом. Зато появилась чуть горьковатая складка возле губ и тёмная насторожённость во взгляде.