Свет надежды
Шрифт:
И ему самому это почему-то тоже очень важно… и не хочется, как обычно, посмеяться над собой за наивную веру в очередную сказку. Ведь всё, происходящее с ним, и так уже сказка… И даже если завтра они выгонят его из отряда, Беркис не обидится и не затаит зла: свою долю чуда он получил полной мерой. Никто в их мире не может похвастать такой удачей, оказаться в крепости мастеров и посмотреть на них своими глазами.
Все присутствующие вдруг напряглись, сдвинулись вокруг заключённой в диковинный сосуд девчонки. И хотя никто не произнёс ни слова, по тому, как нахмурились их лица, да по зеленоватым всполохам аур, которые Беркис раньше мог рассмотреть еле заметными пятнами, и то не
А с Камаргисом эти люди и сами расправились бы, и способ, как до него добраться, непременно бы нашли, теперь он в этом ни капли не сомневался.
Шары, закрывавшие Тина сверху, рассоединились, медленно, словно обессиленные, поползли в стороны, и затаивший дыхание отряд увидел смятый, обгорелый край камуфляжной куртки.
– О-о, – вырвалось у Славы, и Васт мгновенно стиснул её в объятиях, прижал к себе, стараясь загородить от взгляда любимой жуткое зрелище.
А шары расползались всё дальше, и нахмурившийся Стан напряжённо следил за подбирающимся к лицу клона солнечным пятном. Почему-то ему казалось это издевательством – допустить, чтобы младшего ослепило сияющее с высокого неба светило. По-видимому, Линел это тоже не понравилось, моряна мгновенно вытащила из кармана какую-то штучку, напоминающую веер, сорвала с головы бандану и соорудила примитивный зонтик. И решительно протянула руку, прикрывая то место, где должно было появиться из-под металла лицо Тины.
Шары сначала как будто не заметили этого жеста, но вскоре все отчётливо уяснили, что это далеко не так. Хотя сначала никто не понял, откуда взялось выползшее из-за купола облако, но по тому, как низко оно летело, а потом наперекор ветру замерло прямо над ними, трудно было не осознать истины.
Шары понимали не только человеческую речь, но и могли по их жестам делать правильные выводы. И отвечать вполне осмысленными действиями. Причём возможности у них были явно покруче, чем у жрецов Астандиса.
Пока просители невольно отвлеклись на Линел и облако, верхние шары словно ожили и мгновенно соскользнули с тела своего пациента, и теперь все присутствующие отлично могли его разглядеть.
Дружный вздох облегчения и невольного сочувствия смешался с огорчённым сопением Тароса, едва клоны и Слава рассмотрели бледное, почти измождённое лицо очень худого парня, его голые щиколотки и запястья, выглядывающие из коротких штанин и рукавов прожжённого и грязноватого камуфляжа.
А парень вдруг загадочно усмехнулся, открыл серые глаза и обвёл всех хитрым взглядом. И на душе у Стана сразу стало легко, мастера всё-таки сотворили чудо.
– Юночка… любовь моя… – произнесло это чудо глубоким баритоном, садясь на своём необыкновенном металлическом ложе, – почему ты стоишь так далеко?!
Юнка жалобно всхлипнула, попыталась ответить, но так и не сумела. Просто ринулась к нему по мгновенно образовавшемуся проходу, зачем-то сдёргивая по пути пятнистую бандану. Обхватила Тина за талию, прижалась истово, как к святыне, и заплакала.
А он крепко стискивал её плечи, прятал лицо в растрёпанных каштановых локонах и молчал, лишь спина пару раз предательски вздрогнула. Но все опустили взгляды и сделали вид, будто ничего не замечают. Однако долго предаваться тяжким воспоминаниям Тин себе не позволил. Внезапно спрыгнул с оставшегося в одиночестве шара и, обняв одной рукой Хо за плечи, второй величественно, как вождь, помахал соратникам:
– Принимаю поздравления и бутрики. Бутрики можно сначала. Ма… как я тебе нравлюсь?
– Костик… – теперь Ярослава сжимала тонкий торс сына и рыдала в его обгоревшую куртку, – господи, какой
– Не хотелось быть ниже этих красавцев, – весело подмигнул Тин подобравшимся ближе клонам, не решавшимся пока хлопнуть его по плечу, – вот и пришлось пожертвовать жирком. Но ведь вы же меня откормите?
И вдруг повернулся к Таросу, и словно тень легла на его худое лицо:
– Напарник… ты сильно на меня сердишься?
И вроде бы тихо спросил, но что-то такое прозвучало в голосе, что услышали все. А у Славы даже словно морозный сквозняк по спине скользнул.
– Нет, – проглотив комок, хрипловато произнёс Тарос и нехотя признал: – Так ты ещё лучше. Простишь?
– А куда ж я денусь, – весело подмигнул ему Тин и перевёл потемневший взгляд на Адистанну: – А ты прости меня… Снегурка. Хотя я никогда не был тебе соперницей.
– Я знаю, – тоскливо прошептала Ади и опустила взгляд. – Это ты меня прости, Тин. И я от души желаю вам счастья… Юнхиола замечательная.
– Спасибо, – крепче прижав к себе притихшую Юну, словно невзначай придерживающую его за пояс, кивнул он и как-то посуровел, – а теперь мне необходимо выяснить одну вещь.
Тин оглянулся на повисшие рядом с ним шары и спросил у командира:
– Стан… я в курсе всего, что с вами произошло… потом объясню. Как ты считаешь, куда нам теперь идти?
– Пойдём мы туда, куда пошлют, – скаламбурил тот, ощущая, как тает в душе последняя тень тревоги. И хотя в сердце ещё отдавалась горечью осенних костров непонятная тоска по исчезнувшей сестрёнке, но разум уже принял правильность её замены на этого неунывающего парня, хлебнувшего так много горя ради своего права быть самим собой. – Но сначала я хотел сказать мастерам своё мнение… и уверен, со мной согласен весь отряд. Нельзя оставлять в храме Астандиса сложившийся за последнее время порядок. Нужна кардинальная чистка… и встряска, чтобы все остальные воочию убедились в действенности древних законов. А жрецов, нарушивших правила храма, необходимо наказать очень сурово. Но не тайно, как советника, а у всех остальных на виду. И тогда те, кто там останется, и сами на сотни лет вперёд забудут даже думать о возможности обойти закон ради собственных шкурных интересов, и своим преемникам закажут. Как кузнецы… те хорошо знают, какая кара ждёт преступивших заведённый мастерами порядок.
– Мы понимаем, – подхватил Конс, – самим мастерам провести такую процедуру не так-то просто, и мы могли бы помочь. В благодарность за Тина. Но нужно придумать такой тонкий ход, чтобы никто из жителей не считал нас самозванцами.
– Я просто горжусь… какие вы умные! – важно объявил Костик и хитро хихикнул: – И этот план мне нравится. Нужно придумать что-нибудь эпическое, такое, чтобы всех проняло! Васт, ты ведь знаком с их мифологией? Я в этом чайник.
– Я всё знаю, – не выдержал Беркис, – я несколько лет там работал, в мастерских. И беззаконие и гадости, какие творят жрецы, видел своими глазами. Ведь Астандис приглашал чистых дев жить в своём саду ради их защиты… так написано на старинных картинах. Чтобы не скупали их богатые старики себе в игрушки… вы все знаете, на Таджере и Хамшире всегда женщин было больше, чем мужчин.
– Гады… – скрипнул зубами Стан и крепче прижал к себе Лийлезу.
– Ты разрешишь посмотреть твою память? – раздался мелодичный голос повисшего рядом с Беркисом шара, и все притихли, с тревогой поглядывая на побледневшего мага.
– А это… для него не опасно? – нахмурилась Ярослава. – И ещё… у каждого человека есть в памяти уголки… куда он и сам не любит заглядывать… не только пускать других.
– Мы посмотрим только воспоминания, относящиеся к храму. И не станем касаться всего остального.