Свет не без добрых людей
Шрифт:
– Это кто ж из нас пьян: ты или я?
– просопел Федя, сверкнув глазами и надвигаясь на Сорокина. Но Сорокин не сделал ни одного движения ни вперед, ни назад, стоял твердо, с непоколебимой решительностью говоря:
– Пьян тот, кто хулиганит.
– Это кто ж из нас хулиган?
– задиристо добивался Федя.
– Пойди в зеркало поглядись.
Федя уже весь кипел, и будь он в самом деле хоть немножко навеселе, он непременно набросился бы на Сорокина.
– Ну какой ты учитель, какой ты поэт? Дурак ты и только. Набитый навозом дурак. Понял? Баран, вот ты кто, а строишь из себя… - Федя не знал, кого из себя строит Сорокин.
Вокруг
– Здесь вам не место, гражданин хулиган, прошу оставить клуб. А завтра, когда проспишься, - поговорим. Мы еще поговорим, - пригрозил Сорокин.
Пожалуй, не возьми Сергей Александрович Федю за руку, все кончилось бы взаимными оскорблениями: Незабудка не рискнул бы первым "дать волю рукам". Теперь же он резко рванулся и закричал:
– Убери руку… глис-та!..
Но Сорокин как-то машинально еще крепче сжал Федину руку, норовя выпроводить его за дверь. Это и послужило для Незабудки оправданием всех последующих его действий. Левой свободной рукой он схватил Сорокина за грудь, рванул в сторону на подставленную ножку так, что затрещала рубашка, но Сергей Александрович удержался и, в минуту оправившись от первого толчка, ловким движением ударил Незабудку в челюсть. Федя отлетел в сторону и ткнулся спиной в стайку перепуганных девушек, которые с визгом и криком ринулись в танцевальный зал. Михаил в это время танцевал с Верой. Услышав девичий крик: "Федю бьют", он перестал танцевать и бросился в вестибюль. Вера побежала за ним. Оба они увидали такую картину. Разъяренный Федя, наверно не ожидавший от учителя такого отпора, не сразу опомнился. Растерянно, ошалело глядя на окружающих и растопырив в стороны руки, он шипел что-то бессвязное; от внезапной обиды Федины слова плавились в невнятные звуки. Наконец, он тигром рванулся вперед и кулаком ударил своего противника по лицу. Стоявшие рядом ребята набросились на драчунов, хватая их сзади за руки. Но неистовый Незабудка раскидал парней одним сильным движением, в миг очутился возле Сорокина, которого ребята продолжали держать за руки, и изо всей силы размахнулся, чтобы ударить Сорокина еще раз. Но Сергей Александрович как-то очень ловко и мгновенно наклонил голову, и тяжелый Федин кулак пришелся по затылку здорового парня, державшего за руки Сорокина.
И тут началась свалка, в которой никто не был гарантирован от хорошей оплеухи; даже случайно подвернувшийся под руку Станислав Балалайкин, невесть зачем забредший в клуб, потом целую неделю гадал, кому он обязан хорошим пинком в бок и глубокой царапиной на щеке.
Сорокина уже никто не держал, но он не уходил с "поля брани", надеясь еще расквитаться с противником. А удержать Незабудку было не так просто: кулаки у Феди увесистые, кровь горячая. Он носился но вестибюлю, как взбесившийся, рычал и размахивал кулаками, никого к себе не подпуская. Тогда Гуров точно железными клещами схватил Федю за правую руку и так сильно повернул ее, что тот, взвыв от боли и увидав, с кем имеет дело, как-то сразу обмяк и сдался. Появление Михаила в центре драки сразу на всех подействовало отрезвляюще. Парни стали расходиться кто куда, только б с глаз долой, осмелевшие девушки начали шушукаться. "Из-за артистки подрались", - услышала Вера глухой, шепоток. Ей стало не по себе. Картина дикого мордобоя, с которой девушка вот так воочию столкнулась впервые, была отвратительна.
Ей хотелось немедленно бежать отсюда. Но она боялась одна уходить, думала, что где-то там, на улице, в темноте ее поджидает силой выпровоженный за дверь Федор Незабудка. Вера попросила Гурова проводить се домой. Михаил охотно согласился. Шли молча. И только у самого дома Посадовой Михаил предложил завтра вместе пойти по грибы.
– У вас выходной и у меня свободный день. Не пожалеете. Сейчас самая грибная пора - боровики пошли, красота.
Вера согласилась.
Надежда Павловна узнала о драке в клубе от Тимоши. Из рассказа сына она поняла, что во всем виноват Сорокин, как зачинщик скандала. Она возмущалась: еще чего не хватало - драку в клубе затеяли. Да кто? Учитель. С чего б это он? Тимоша матери объяснил причину очень просто: Сорокин нахально ухаживает за Верой, все возмущаются, в том числе и Федор. Учитель хотел хвастануть перед девушкой. И получил по заслугам.
Надежда Павловна видела тенденциозность в объяснении сына. Поэтому, когда Вера вернулась домой, она расспросила ее, что произошло и кто там виноват.
– Ужасно все, Надежда Павловна, - взволнованно рассказывала Вера.
– Незабудка возомнил из себя героя и начал приставать к Сергею Александровичу, оскорблять no-всякому. Он еще в гаю начал задираться. А потом есть еще одна причина.
– Она многозначительно повела глазами в сторону Тимоши, давая понять, что об этой причине надо говорить наедине.
Надежда Павловна поднялась к Вере и там услышала рассказ об анонимном письме с угрозами, которое получил Сорокин.
– И ты и Сергей Александрович убеждены, что письмо писал Незабудка?
– раздумывая, спросила Надежда Павловна.
– Ну, конечно, он. Больше некому.
Надежда Павловна грустно ухмыльнулась, покачала загадочно головой, произнесла, как мысль, вслух:
– Если бы некому… Не надо никогда делать необоснованных выводов. И тем более обвинять людей в том, в чем они не виноваты. Это очень обидно… Я не уверена, что письмо писал Незабудка.
– А кто ж тогда?
– Вера подняла широко раскрытые от удивления глаза.
– Какое это имеет значение, Верочка, для тебя и для Сергея Александровича, если вы любите друг друга.
Посадова посмотрела на девушку пристально, загадочно и вопросительно; как опытная женщина, она видела и знала гораздо больше Веры. Она подозревала, вернее, догадывалась, кто был подлинным автором письма. Но не хотела говорить, чтобы не осложнять отношения между Тимошей и Верой. Она лишь спросила по-матерински доверчиво:
– Ты любишь Сорокина?
Вера ждала этого разговора. Ей давно хотелось поделиться с Надеждой Павловной мыслями, тайными, сокровенными, которые можно доверить лишь близкой подруге. Ответила чистосердечно, с мечтательной грустью:
– Не знаю. Раньше казалось - да, а потом - нет, потом - снова да и теперь снова - нет… Я, наверно, ненормальная.
– Почему? Все нормально. Люди, девочка, все разные, характеры неодинаковые, и любовь одинаковой не бывает. Всяк по-своему влюбляется. А что сомнения бывают - это тоже правильно.
– Нет, Надежда Павловна, у меня не сомнения, а… понимаете… Ну, я не знаю, как вам объяснить. Сергей Александрович человек хороший. Только он какой-то… Ну, не совсем похожий… Вот другие бывают какими-то другими…