Свет от Света. Беседы о вере и псалмах
Шрифт:
– И преподобный Амвросий Оптинский остался в памяти современников со светлым, сияющим лицом.
– На иконах над головой святых пишется нимб. Это как раз изображение того света, который стал неотъемлемым достоянием подвижника. Человек достиг высоты совершенства. Душа пребывает в Вечности – и Царствие Божие отражается в жизни и лике святого.
Каждый раз, уходя домой с вечерней службы, священники читают такую молитву: «Христе, Свете истинный, просвещаяй и освещаяй всякого человека, грядущаго в мир, да
– Что это значит?
– Мы просим, чтобы в нас отразился Божественный свет. Чтобы люди увидели и сказали: «Вот идёт церковный человек, и даже лицо у него – не как у других!»
– Светится?
– Несёт отпечаток света. А если принять благодать Божию, как святые, то свет уже становится иным – высшего свойства.
Церковь иерархична. Христа мы называем Главой, Архиереем, Который отдал за неё Свою жизнь. Чем выше чины Архангелов и Ангелов в небесной иерархии, тем больше Божией благодати они принимают – и передают этот свет нижестоящим чинам. В канонах Ангелы называются вторыми светами.
– А первый свет?
– Конечно, Бог. В человеческом роде тоже есть эта просвещённость. Мы можем быть причастны свету, который победил тьму греха в нашей природе, сделал нас сосудами, навсегда наполненными благодатью Божией. И передавать эту благодать другим.
Чем больше человек очищает свою душу, тем сильнее начинает сиять в нём Божественный свет. Но такие люди стараются скрывать его, чтобы не вызывать болезненную реакцию у окружающих.
– Она может возникнуть?
– Да, и нужно иметь зоркие глаза, иначе не разглядишь света. Мы ведь привыкли замечать людей добрых, улыбающихся, приятных в разговоре, умных. Но есть люди очень скромные, незаметные, а посмотришь в глаза – и чувствуешь: в них присутствует благодать Божия.
Она обязательно себя проявит – через слова, улыбку, лицо. Человек несёт это сокровище тайно – чтобы не потерять. А потерять легко: только мысль мелькнула, вошли в душу страстные земные образы – и всё. Свет и тьма – несовместимы. Когда тьма побеждает, в душе начинаются скорбь и теснота.
– И хочется вернуть мир и тишину.
– Мне приходилось видеть свет в разных людях. Иногда на патриарших службах служил с десятками священников. Смотришь – и видишь на чьём-то лице просветлённость, сердечную умилённость. И думаешь: «Ах, какой же я окаянный! Не подготовился по-настоящему, не собрался духом, не покаялся. А этот наш собрат проявил силу воли, чтобы стать перед престолом Божиим предочищенным – и Бог просиял в нём».
– Как хорошо!
– Иногда видел и людей светских, от которых не ожидал просветлённости. Обычно они или много страдали, или болели. Оказались отъединены от других, но пребывали в молитве. И когда исповедовались, причащались, лица их сияли.
– А
– Когда я в восемнадцать лет крестился, у меня появились друзья, тоже молодые люди. Как-то они говорят: «Мы сейчас поедем к духовному отцу. Хочешь с нами?» И все вместе отправились к протоиерею Николаю Голубцову. В Москве о нём ходила слава, что это батюшка благодатный.
Он тогда служил молебен. Я стал рядом, чуть сзади. И вдруг почувствовал, что меня как магнитом тянет к нему. Хочется прикоснуться, за руку взять. Как будто это родной, близкий человек. Так действовала сила благодати Божией.
– Вы потом ходили к отцу Николаю?
– Нет, у меня жизнь иначе складывалась. Не было необходимости искать просветлённых старцев. Даже беспокоить их не хотелось. Светит светильник – и слава Богу! Но если враг душу угнетает, полезно сходить посмотреть на такого человека. Соприкоснуться с этим светом. И будет легче.
– Вашим духовным отцом тоже был настоящий подвижник?
– Да, схиигумен Савва (Остапенко). Он часто пребывал в глубоком молитвенном состоянии. Смотришь на его просветлённый, собранный лик – и радуешься. Слова отца прямо на сердце ложатся. Чувствуешь, что он в духе.
Знал я ещё одного интересного человека – богоискателя.
– Это как?
– Их была целая компания друзей, люди интеллигентные, художники – даже окончившие Парижскую академию художеств. А этот мой знакомый в Загорске (Сергиевом Посаде) работал главным санитарным врачом. Он был уже в преклонных годах – где-то на восьмом десятке. Звали его Николаем Ефимовичем.
В начале XX века часть интеллигенции считала, что Православная Церковь закоснела в своих формах, ничего не может дать человеку. И они искали живую Истину.
Эти люди поселились на Кавказе, создали колонию – по учению Льва Толстого. Подвизались там, пока их советская власть не разогнала.
Дальше они изучали символистов, Андрея Белого, теософию. Потом ушли в Индию. Но ничего не находили – и опять переключались на что-нибудь новое.
– А чем дело кончилось?
– После беседы с одним подвижником они поверили, что духовное сокровище хранится в Православной Церкви, которая открывает людям Христа, таинства, Евангелие. И стали жить этим.
Мы познакомились с ними в начале шестидесятых годов. Мне были интересны люди, которые прошли такой суровый путь. Они проводили жизнь, можно сказать, «не от мира сего». Занимались общественной деятельностью, но всегда были около Церкви.
Николай Ефимович поселился возле Оптиной пустыни в Козельске, в небольшом домике. Его жена приняла монашество и тоже там жила рядом с ним. Тогда в стране был страшный голод. В очередь за хлебом с пяти часов утра вставали. А я приезжал из Москвы и привозил им колбасного сыра!