Свет Победы

Коллектив авторов

НЕВСКАЯ ДУБРОВКА, 1941

Им шансов не было вернуться – Под перекрестным артогнем, Где пули свищут, мины рвутся И ночью видно словно днем. Шли, обреченные на гибель, На левый берег на крутой – Невы взлохмаченной изгибы Вели на подвиг на святой. Сгорали роты словно травы – Враг методично вел обстрел. Бетонный дот у переправы Вслед наступающим смотрел… Дмитрий УЛАХОВИЧ

ЛАДОГА

Помню хлеба ладошку с патокой, В кузов плавный полет, а потом – В жутких высверках черную Ладогу И машину с детьми подо льдом! Долго плечи наши качали На морозе застывший крик. Кто-то в злостной печали Процедил по-немецки: «Кри-и-иг!..» Так мы въехали в будни

детдома: Чечевичное сладкое варево, Полустанки один к другому И – живое село Варварино, Где над нами, куда б ни ходили мы, Причитали: «Ой, деточки-братцы! Уж погрейтесь, поешьте, родимые. Ах, соколики-ленинградцы!..» Ну а мы, глазенками лупая При свечном шевелящемся свете, Жались в кучки – обычные, глупые Ленинградских героев дети. И не ведали, скорбные, грустные, Что собою олицетворяли, Почему эти женщины русские Перед нами сердца отворяли. Почему они с нами делились Бедным, скудным пайковым хлебом, А их лица худые светились, Словно звезды, сошедшие с неба… Но в своей неумеренной младости Черной Ладоги не забывали – Вперемежку с детскими шалостями Мы в тылу как могли воевали. Мы по полю – коленки исколоты – Ползали за колосками. Точно так же, как ищут золото, Зерна хлебные мы искали. Пацаны да девчонки бескосые Шевелили ручонками хилыми И старались поспеть за взрослыми, Сколько нашей хватало силы. Чтоб нигде в сумасшедшей печали Не цедилось кошмарное «кри-и-иг!», Чтобы плечи детей не качали Над столетьем застывший крик! Это – Ладога! Это – Ладога! Это – Жизни дорога кричащая. Ах, как надо бы, Ах, как надо бы Вспоминать нам ее почаще! Чтобы те, кто сегодня в нытиках, Не забыли Дорогу в счастье, Поколение целое вытекло По которой, но это – частное! А как главное, да, как главное – На машинах сидело будущее: И закутанное, и подавленное, И молчащее, и орущее. Елена ШАЛЯПИНА

^***

Памяти тети Ани

Анна. Аннушка. Анюта. Скоро ей шестнадцать лет. В Ленинграде в холод лютый Ты несешь отцу обед. От Можайской пешим ходом Верных два часа пути. И не так уж страшен холод, Но не хочется идти. И дорога ей знакома, А под сердцем – лед-свинец. Надо бы остаться дома, Да ведь ждет ее отец. Шла, дорогой вспоминала Одноклассников, семью… Двое суток мать искала Дочку старшую свою. Двое суток выла вьюга, Билась около дверей, Окаянная подруга Безутешных матерей. А на третьи – перестала. Отыскала дочку мать. По одежде лишь узнала (Лучше и не вспоминать). Артобстрел. И холод лютый. Чаша выпита до дна. Аня… Анечка… Анюта… Кончилась твоя война… Ранним утром, в Ленинграде, В сорок первом, в декабре… Я пишу стихи в тетради Ане, маминой сестре.

ДЕТИ ПОБЕДЫ

Михаил АНИКИН

ВЕТЕРАНЫ

Уходят совсем ветераны, Редеют седые ряды… Болят не телесные раны – Болит у них сердце в груди. Болит, а точнее – болеет За все, что случилось в стране… В окошке закат пламенеет, Как зарево битв на войне. Рассвета уже не успеют Дождаться они, но стоят… За ними Москва – разумеют, Одесса, Смоленск, Ленинград. За ними – седой Севастополь, За ними – стальной Сталинград… Стоит ветеран, словно тополь, А пули летят и – летят! Виктор БРЮХОВЕЦКИЙ

ХЛЕБ

Мы за хлебом занимали очередь с вечера. Все старухи да мы, дети малые. Я узнал тогда, что звезды не вечные, И еще узнал, какие зори алые. Я прошел насквозь те ночи холодные, Где луга в росе – гигантские простыни. Если б не были в те дни мы голодные, Эти ночи были просто бы проспаны. У старух такие личики сморщенные. Разговоры полушепотом, жуткие. Как метались они в криках «Смена очереди!», Обучали нас выносливости сутками! Угощали нас заквашенной пахтою, Обижались, если пахту не брали мы… А мы окурки смолили украдкою И в пристенок играли медалями! И… дрались – кулаками, не камнями. В ранки сыпали глину целебную… И росли мы нормальными парнями, И влюблялись в Россию бесхлебную. Татьяна

ЕГОРОВА

ДЕТИ ПОБЕДЫ

Нелегко нам живется на свете. Но крепись и мужайся, мой брат! Мы же послевоенные дети – Дети славных отважных солдат. Мы заветы отцов не забыли – Неразрывна с Отечеством связь. И не сказки – суровые были Мы читали, отцами гордясь. Это непобедимое племя Будем славить и ныне и впредь. И глухое, жестокое время Нашу память не сможет стереть. С нами наши отцы, наши деды. Нам не страшен любой ураган! И священное знамя Победы Растоптать не позволим врагам. Игорь КРАВЧЕНКО

ВОСПОМИНАНИЕ

Жесткий кипрей на сизом кургане. Желтое солнце пронзительно греет. Черная птица ходит кругами. Пыль над дорогою в воздухе реет. Кажется мне, мы играем в индейцев, В горькой полыни сижу я в засаде. Только от солнца некуда деться, Некуда деться от звона цикады. Я наблюдаю за черною птицей – Черная птица ходит кругами. Мне это снится или не снится? Может, все это было не с нами? Черная птица солнце закрыла Острыми крыльями, как облаками. Копоть и пепел в сторону Крыма Ветер июльский несет над полями. Над головой моей небо дробится, И осыпается цвет бересклета – Это пикирует черная птица В год сорок первый российского лета.

КОЗЕТТА

Трассирует ночное небо Мильоном звезд над головой. И пахнет степь горелым хлебом И свежескошенной травой. Колесами стучит теплушка, Состав уходит на восток. А я жалею об игрушках, О мишке плюшевом без ног. Хоть от свечи не много света, Читает бабка из угла О том, как девочка Козетта В красивой Франции жила. И мы минут пятнадцать едем, А после три часа стоим. Приглядываюсь я к соседям, Притихшим сверстникам своим. И вижу: в кофточку одета, В больших солдатских сапогах, Сидит ожившая Козетта С огромной куклою в руках. Не знаю, мало или много Еще читать бы нам могли, – Я помню только крик «Тревога!» И тело теплое земли. Потом неведомая сила Нас между взрывов и огней Так в насыпь мягкую вдавила, Что нам хотелось слиться с ней. Еще я помню: из кювета Глазами как осенний лед Смотрела мертвая Козетта На уходящий самолет.

ЭХО ВОЙНЫ

Заросли лебедою воронки, По весне снятся легкие сны. Но хранятся в домах похоронки На солдат, не пришедших с войны. Хоть сирены давно отзвучали, Но былое нахлынет опять. И протяжно вздыхают ночами И вдова, и солдатская мать. Жизнь сложилась не очень-то сладко: И Победу встречали не все, И суровое слово «солдатка» Было познано в полной красе. Та – вдова, та – жена инвалида, Дети малые – в доме одна. Не согнула их боль и обида, Не сломила их силу война. Как могли помогали друг другу, Жили просто, без лишних затей. Одолели и боль, и разруху, Поднимая страну и детей. Мужикам было все-таки проще: В День Победы медали на грудь – И за городом в солнечной роще На природе друзей помянуть. Вспомнив прошлое, спев и поспоря, Отрешиться от мелких забот. А потом – кто на шахту, кто в море — Разойтись и не видеться год. Грозы падают, пенятся реки. Пар валит от нагретой земли… А по миру все ходят калеки, В грудь планеты стучат костыли. Алина МАЛЬЦЕВА

ТЕЛЕЖНАЯ БЫЛЬ

Где же, где та телега, Что спасла мою быль? Зимы ль скрыли под снегом, Вся ль рассыпалась в пыль?.. Под оставленным Курском Бомбы с воем рвались. Путь кровавился узкий. Ох ты, детская жизнь! Сброшен вмиг неба полог На тележный обоз. Целил в детку осколок Меж скрипучих колес. Промахнулся визгливый: Не в телеге – под ней Средь пеленок из глины Тлел во мне непугливо Жар сегодняшних дней… Небо ходит всех выше, Скинув страшную тьму. Сквозь тележную крышу Проросла я к нему.