Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
Шрифт:
После разрыва с Л. Смирновой Дунаевский внезапно влюбился в 19-летнюю танцовщицу ансамбля имени Александрова Зою Пашкову. Он увидел ее во время одного из концертов и тут же прислал ей за кулисы записку, в которой признавался в любви с первого взгляда. Девушка ответила взаимностью и вскоре была зачислена Дунаевским в его ансамбль железнодорожников. Затем она танцевала в Театре оперетты. В этом гражданском браке у Дунаевского в 1945 году родился еще один мальчик – Максим. Стоит отметить, что появления этого ребенка Дунаевский не ждал, да, видимо, и не хотел особенно (например, когда он узнал о том, что Зоя беременна, порвал с ней всякие отношения, но ненадолго – как только она родила, он вновь к ней вернулся).
Между тем после рождения незаконнорожденного ребенка ситуация для Дунаевского
Но не только личная жизнь удручала известного композитора. Несмотря на свою всенародную популярность, он был «невыездным». За границу его выпустили только один раз: в 1946 году он съездил на короткое время в Чехословакию на съемки фильма «Весна». Затем он собирался поехать в Берлин на фестиваль молодежи, уже упаковал чемоданы, однако эту поездку в самый последний момент ему запретили.
В октябре того же года состоялся пленум Союза композиторов СССР. С его высокой трибуны звучала критика в адрес многих известных композиторов, но я приведу лишь один пассаж, касаемый Дунаевского. Его коллега по ремеслу Д. Кабалевский заявил: «Товарищ Дунаевский должен был вспомнить и свои ошибки. Ведь он все же был, пожалуй, первым композитором, попытавшимся форму западноевропейской джазовой музыки приспособить для выражения чувств и мыслей советских людей.
Он справедливо обвинял Блантера и других композиторов в том, что с их стороны было бестактным чистейший блюз делать формой выражения заветных чувств и мыслей советского бойца, но я думаю, что было не менее бестактно со стороны И. О. Дунаевского делать такой же чистейший блюз формой выражения сокровенных мыслей советской девушки в песне из фильма «Моя любовь» или в песне «Сердце, тебе не хочется покоя»…».
Как и всякий творческий человек, Дунаевский пробовал себя в разных музыкальных театрах. Он стал автором целого ряда оперетт, которые стали классикой советского искусства: «Вольный ветер», «Белая акация», «Женихи». Однако в 1948 году, когда обвиняли в космополитизме С. Прокофьева, Д. Шостаковича, А. Хачатуряна, досталось и И. Дунаевскому. Один композитор, упоминая оперетту «Вольный ветер», заявил, что в ней «глаза и слуха советского человека не чувствуется, а видна попытка втиснуть чувства и мысли нашего современника в чужие, западные сюжеты».
2 сентября 1950 года в одном из своих писем Дунаевский писал: «Нам все время тычут в пример Толстого, Чехова, Чайковского и Глинку, Репина и Сурикова. Но забывают, что нам не дают писать так, как писали они…»
В другом письме, от 27 декабря того же года, находим такие строки: «Меня просил Большой театр написать балет „Свет“. Но как писать о колхозной электростанции? О колхозной электростанции написано 16 повестей, имеются кинофильмы и т. д. Сколько можно?..»
Читая сегодня строчки из этих писем, невольно ловишь себя на мысли, что творческое вдохновение, кажется, навсегда покинуло этого гениального композитора. Но нет. В том же году, когда писались эти горькие строки, на экраны страны вышел новый фильм с музыкой Дунаевского: картина Ивана Пырьева «Кубанские казаки». Как вспоминают современники, песня «Каким ты был» из этого кинофильма стала всенародным шлягером тех лет. Сам композитор и его родственники (они проживали в Москве на Малой Бронной) вынуждены были чуть ли не ежедневно закрывать наглухо окна: отовсюду неслись звуки этой модной песни. В такие минуты Дунаевский, видимо, проклинал свое творчество.
Однако песни Дунаевского из «Кубанских казаков» были почитаемы не только в среде московских обывателей. Их с удовольствием слушали и в Кремле. Поэтому в 1951 году режиссер фильма и композитор были удостоены Сталинской премии. Для Дунаевского это была вторая
Как и подавляющее большинство советских людей, Дунаевский был фанатично предан Сталину. В 30-е годы, еще на заре своей популярности, Дунаевский попытался было написать произведение, посвященное вождю. Так появилась «Песня о Сталине». Однако самому вождю эта песня не понравилась. Когда он ее услышал, произнес такую фразу: «Эту песню мог написать только человек, который не очень меня любит…» Больше попыток прославить вождя Дунаевский в своем творчестве не предпринимал, но Сталина любил беззаветно. В одном из своих писем 1950 года он, к примеру, писал: «Не надо здесь никаких романтических взглядов, чтобы сказать, что Сталин является величайшим человеком не только нашей эпохи. В истории человеческого общества мы не найдем подобных примеров величия и грандиозности личности, широты, популярности, уважения и любви. Мы должны гордиться, что являемся его современниками и пусть крохотными сотрудниками в его деятельности. Как часто мы (особенно молодежь) забываем, что одним воздухом дышит с нами, под одним с нами небом живет Сталин. Как часто у нас кричат: „Дорогой, любимый Сталин“, а потом уходят в свои дела и пакостят на работе, в жизни, в отношениях к людям, друзьям, товарищам. Сосуществование со Сталиным требует от его современников безграничной чистоты и преданности, веры и воли, нравственного и общественного подвига. Сама жизнь Сталина является примером такого подвига во имя лучшей жизни на всей земле».
Напомню, что это не строки из какого-нибудь доклада на торжественном собрании, а отрывок из частной переписки Дунаевского. Своего мнения о вожде композитор не изменил даже тогда, когда в 1952 году, по «делу врачей-вредителей», был арестован его двоюродный брат – профессор-уролог Лев Дунаевский. После этого в МГБ вызывали и самого Дунаевского, и какое-то время над ним висела вероятность ареста. Однако в дело вмешался тогдашний первый секретарь Союза композиторов СССР Т. Хренников (Дунаевский был в его подчинении и возглавлял в союзе секцию легкой музыки). После вмешательства Хренникова популярного композитора оставили в покое.
Между тем, окрыленные успехом, Пырьев и Дунаевский в 1953 году приступили к новой совместной работе – фильму «Испытание верности». Однако повторить успех «Кубанских казаков» им так и не удалось.
В повседневной жизни Дунаевский был довольно общительным человеком. Было у него и хобби – он собирал долгоиграющие пластинки, которые ему привозил из Греции его друг Костаки. К середине 50-х у Дунаевского была одна из самых обширных коллекций во всем СССР. Кроме этого, семья Дунаевских была почти единственной, у кого были собственные телевизор и магнитофон. По тем временам это была неслыханная роскошь.
В последний год своей жизни Дунаевский буквально метался между двумя семьями. В одном из писем он писал своей знакомой: «Выдержу ли собственные терзания? Хватит ли сил?.. Безволен я и слаб». В конце концов ему удалось выхлопотать для себя и молодой любовницы квартиру в композиторском кооперативе на улице Огарева, купить ей дачу в Снегирях. Вскоре должно было состояться новоселье, однако Дунаевский внезапно скончался. Вот что вспоминает об этом его сын Максим Дунаевский: «После возвращения с гастролей из Риги, с триумфальными проводами (отец в купе поезда признался: „Это мое последнее выступление, чувствую“), 25 июля 1955 года его унес сердечный приступ. У него всегда была сердечная недостаточность, развился тромбоз. (В медицинском заключении было записано, что смерть наступила «от коронаросклероза и гипертрофии сердца». – Ф. Р.) К тому же за неделю до смерти он перенес ангину, у него были сильные боли в ногах и левом плече. И вот в тот момент, когда мы с матерью были на даче, шофер отца нашел его мертвым в квартире на улице теперь его имени (между Кутузовским проспектом и Резервным проездом)».