Свет, сошедший на землю
Шрифт:
Когда детишки разошлись делать уроки, Хат смогла остаться наедине со своими мыслями. Раньше, когда она была простой селянкой, у нее не было привычки много задумываться над устройством жизни – среди деревенских жителей это не поощрялось. Пусть думает старейшина, ему положено… А прочим людям задумываться – пустое занятие, да и грешно; надо заботиться о хлебе, да о детях, а высокие помыслы оставить тем, кто для этого предназначен. Мир таков, потому что так создан богами. Что может быть ясней?
Теперь у Хат
Бог проводил с нею немало часов – но довольно часто оставлял Хат одну, позволяя бродить по своему великолепному дому, точнее, по тем помещениям, которые были доступны его избранным слугам. В первые три дня Хат только и делала, что любовалась домом Ра. Он был достоин бесконечных восторгов. А сейчас… сейчас, когда она узнала такое…
Даже дом бога на время перестал казаться ей прекрасным; да и первоначальное восхищение несколько остыло. Жизнь в эти залы вдыхал ее возлюбленный господин. А в его отсутствие Хат начинали посещать новые… непозволительные, должно быть, мысли.
К чему бог готовит детей, которых забрал у родителей и лишил имен?
Он отпускал их домой два дня назад – и Исетемхеб-“Хатхор” с гордостью рассказывала учительнице, что ее родители были счастливы тем, что она живет в милости у бога. Все родители были счастливы!
А может, подумала Хат, только говорили, что счастливы… Она не знала, о чем теперь говорят ее односельчане в своих домах, тайком собираясь во дворах – Хат была отрезана от прежней жизни.
А еще родители маленьких жрецов не успели узнать, что им сменили имена. Ра сделал это после того, как они вернулись обратно.
Хат опустилась на колени, молясь божественному солнцу, чтобы бог вразумил ее. Она не понимала, что происходило со всеми ними.
Она не услышала, как в ответ на ее молитву пришел он сам. Божественная рука коснулась ее плеча, и Хат, опомнившись, повернулась к Ра и склонилась перед ним.
– Приветствую тебя, господин…
Юноша сел рядом, улыбаясь. В иные минуты он казался ей человеком, желанным человеком.
– Хороши ли сегодня успехи детей?
Хат кивнула, радуясь этому.
– Я доволен тобой, - сказал повелитель, и Хат почувствовала, как ее охватывает расслабляющий, непосильный восторг.
Она снова склонила голову.
– Могу ли я…
Бог ждал.
А Хат вдруг поняла, что сейчас перейдет грань – и, возможно, удостоится сурового наказания. Разве могла она спрашивать бога о причине его поступков!
– О чем ты хотела просить меня, Первая? – безмятежно произнес Ра. Хат казалось, что он видит в ее душе все, чего она недоговорила.
– Я хотела попросить разрешения… выйти на воздух, господин, - прошептала она. – Я хотела бы увидеть моих родителей…
Да, в самом деле – Хат не видела родителей с тех
При этих словах лицо бога утратило благосклонное выражение.
– Позже, - сказал он. – Сейчас ты нужна здесь. Ты нужна мне.
Возмущение, зародившееся было в душе Хат, истаяло при этих словах – бог сказал, что она нужна ему! Ра придвинулся ближе и взял ее руку в свою, играя ее пальцами.
– Повернись ко мне спиной, - приказал он. – Закрой глаза.
Хат открыла рот, но потом вспомнила, что бога о причине его поступков спрашивать нельзя. Она покорно повернулась к Ра спиной, не вставая с места. Бог часто отдавал такие удивительные приказы – но на все, конечно, были ведомые только ему причины…
Тонкие прохладные пальцы легли ей на виски и замерли на ее голове, потом погрузились в волосы. Хат закрыла глаза, утопая в блаженстве. В этот раз она погрузилась в сон наяву – яркий, похожий на сказки бабки Айи… грезу, в которой не было ни дней, ни ночей, ни часов…
Ра оставил свою рабыню через час. Этот час обогатил его новыми знаниями о характере мышления и эмоциональных реакций таури… любопытно. Пожалуй, более, чем он мог ожидать. И что-то в характере мышления маленькой наложницы ему не понравилось.
Может быть, он слишком мнителен?
Гоаулд еще раз взглянул на крепко спящую на разбросанных по полу подушках девушку. Наверное, он переоценивает ее. Сейчас смешно даже вспомнить, чего он ожидал от этой расы – они по развитию оказались немногим выше животных.
В конце концов, он в любой момент сможет уничтожить свою фаворитку, если ее реакции по-прежнему будут его настораживать.
За эти дни гоаулд произвел ревизию запасов наквада, хранившихся на корабле – результаты были удручающими, хотя не сказать, чтобы неожиданными. Очень мало, даже учитывая огромную энергоемкость минерала.
Придется снять аккумуляторы с самого корабля – иначе об установке Врат нечего и думать. Он отрежет себе путь к отступлению. Но это неизбежный риск.
Однако больше всего гоаулд рисковал, когда посылал одного из своих маленьких жрецов, Анубиса, за старейшиной деревни. Он чувствовал, что власть и самая жизнь его в эти дни висят на волоске. Если бы таури это поняли, они смогли бы уничтожить своего бога еще до завтрашнего утра – Ра был слаб, потому что был один, без военной поддержки, без арсенала, без обученных слуг, без наквада. Земляне же были сильны своей численностью. И если бы только им хватило ума понять…
Но если бы им хватило ума, сейчас они не именовали бы его своим солнечным богом. Все прошло гладко. Старейшина явился, запыхавшись, следуя за нарядным мальчиком как слуга – и еще не войдя в пирамиду, повалился на колени.