Свет, сошедший на землю
Шрифт:
Конечно, ведь виману нельзя украсть – никто не поднимет ее в воздух, кроме обученного пилота!
Рамес приземлился; едва только почувствовав себя на земле, он выскочил из машины и бегом бросился к реке. Он переплывет ее и скроется в какой-нибудь деревне. Рамес знал, что некоторые слуги уже сбегали таким образом из-под власти Ра… Там его не убьют! Поселяне поймут, что он им больше не угроза и не враг!
Рамес только надеялся, что его сменщик не понял этого маневра и не забил тревогу, увидев в воздухе его виману. Больше он ни о чем не думал, сосредоточившись на бегстве:
Сменщик Рамеса почувствовал неладное, когда и спустя час за трупом никто не пришел. Около пирамиды было, как всегда, безлюдно. Мастера Ра работали внутри, а простой люд, конечно, не смел приближаться к дому бога.
Потом из пирамиды вышел другой воин Ра – без маски: он тут же увидел безобразное нагое тело, над которым уже кружили мухи, и с криком негодования и ужаса отскочил. После чего гневно потребовал отчета от стражника, стоявшего в карауле, как будто был над ним старшим:
– Что здесь произошло? Почему ты стоишь и не докладываешь?
– Об этом должен был доложить Хор, который стоял в карауле передо мной, - ответил стражник. Голос, измененный маской, прозвучал совсем не так грозно и уверенно, как должен был. Воин начал осознавать страшную правду: трус Рамес сбежал.
Сбежал, перевалив свою вину на него! И теперь ему предстоит докладывать о случившемся богу – иначе, чего доброго, этот труп начнет здесь гнить! У самых Врат!..
– Иди докладывай повелителю, - сказал ему третий стражник. – Иди, а я займу твой пост!
Ничего другого не оставалось – этого требовали и воинская честь, и безысходное положение. Но второй “Хор”, со сжавшимся сердцем снимая маску и передавая свой пост обличителю своей вины, не знал: не сбежал ли бы и он сам, будь у него такая возможность.
Он не умел управлять виманой, и мысль о таком способе бегства его не посетила.
Но когда воин направился во дворец, докладывать о случившемся Ра, окрепла его уверенность в том, что он поступает правильно. Конечно, это его первейший долг! И бог не может покарать его за вину другого слуги: ведь Ра справедлив! Он видит все сердца!
Воин теперь шагал твердо, уверенный в божественной справедливости.
Ра в этот час докладов не выслушивал – но медлить с таким сообщением было нельзя. Поколебавшись несколько мгновений, “Хор” сообщил о своем деле стражнику у входа во дворец. На миг он позавидовал своему товарищу. Тому сейчас не предстоит рисковать навлечь на себя гнев бога!
– Входи, - сказал ему такой же сокологлавый “Хор”.
Воин кивнул, уже чувствуя себя провинившимся: хотя он был ни в чем не виноват. Только, может быть, в том, что поздно догадался о трусости изменщика Рамеса. Он направился прямо к покоям бога; от ощущения благоуханной прохлады и ничем не нарушаемого покоя обители Ра тяжесть на его сердце увеличилась. Он виноват! Уже тем, что допустил такую мерзость! Пусть это случилось и не в его смену!..
“Хор” остановился перед закрытыми дверями покоев Ра; опустив голову, он тронул створки, и они открылись. Легко. Зачем богу
Воин вошел и, едва увидев в глубине зала лучезарный силуэт, преклонил колени, не поднимая головы.
Ра медленно приблизился. Каждый шаг божества, хотя и негромкий, отдавался в сердце слуги, как будто Ра ступал по самому его сердцу. Повелитель остановился перед ним – стоя, выпрямившись в полный рост, он был только на полголовы выше коленопреклоненного раба.
– Говори, - приказал Ра.
– Господин, у твоих Врат близ пирамиды обнаружено мертвое тело, - глухо сказал “Хор”. Он вдруг почувствовал, что не может лгать богу, и стал говорить все как есть. – Это труп твоего воина, раздетый и обезоруженный. Он застрелен из собственного копья.
Ра несколько мгновений смотрел на него – стройный, тонколицый, как девушка; но в выражении его лица не было ничего девичьего. Это был лик идола, застывший в уверенности в полноте своей власти и своего права.
– Как ты допустил, чтобы это случилось?
Ра поднял своего слугу с колен, подцепив пальцем под подбородок. Воин оказался выше господина на голову; но казался меньше, так он сжался в сознании своей вины и всемогущества существа, стоявшего перед ним.
– Это не моя вина, господин, - пробормотал “Хор”. – Это случилось в твоем небесном царстве! Какие-то мятежники убили там твоего слугу и перебросили его труп сюда!
Он сознавал свою правоту, но все еще не смел поднять головы. Так прошло несколько мгновений; и наконец воин решился посмотреть в лицо своему богу.
Это лицо было страшно.
– Ты смеешь мне лгать! – прорычал Ра. И в этот миг человек понял, кому служил и кому отдал свою преданность: но понял слишком поздно.
Ра поднял руку в энергоперчатке, переливавшейся его гневом, и нанес рабу в солнечное сплетение удар страшной силы. С криком “Хор” перелетел через весь зал и упал мертвым.
========== Глава 35 ==========
В крепости забеспокоились скоро. Сотник-“Анубис”, поставленный над десятниками-“Хорами”, которые отправились в храм перехода, ждал доклада об исполнении приказа Ра – второй воин должен был вернуться почти сразу. Между крепостью и храмом существовал кратчайший путь, наподобие Врат: Ра обеспечил своим слугам возможность мгновенного перемещения в оба конца, чтобы не попадаться на глаза рабочим.
Но десятника не было.
“Анубис” понял, что случилось несчастье.
Может быть, невероятное: восстание? Нападение местных жителей? Но ведь они мало того, что запуганы, они еще и безоружны. И никто из них не мог знать, когда именно воины Ра окажутся в храме.
Однако требовалось безотлагательно выяснить, что случилось.
“Анубис” слишком хорошо знал, что может случиться с ним самим в случае недосмотра.
Он отправился в храм тотчас же. Спустившись на первый этаж крепости, “Анубис” ступил в круг портала и нажал на камень-кнопку на своей оснащенной когтями боевой перчатке. Над головой загудело; в кругу, охватив сотника, возник столб синего света, и на этот столб одно за другим нанизались наквадные кольца.