Свет твоих глаз
Шрифт:
«Странно, что среди собравшихся нет Билла Колфакса, – подумала Эмери. – Ведь его молитвы сейчас были бы кстати». Впрочем, ее это уже не удивляло. Мэйс Бриджмен выступил вперед. Лицо его было решительным, хоть и усталым.
– Люди, боюсь, врачу понадобится наша помощь. Нужно несколько мужчин, чтобы держать мальчика. Нам надо собрать все масляные лампы, сколько сумеем, чтобы обеспечить свет во время операции. И еще добровольный помощник врачу.
Он посмотрел на Марту, очевидно, отведя ей эту роль.
Но не успела Марта ответить,
– Я могу помогать. У меня крепкие нервы, клянусь. И Тимми… Тимми любит меня. Я ему нужна.
Мэйс поджал губы:
– Не надо подвергать себя такому испытанию, Эмеральда. Марта жила на ферме, она привыкла к крови…
Он замолчал, увидев, как из повозки выбирается Маргарет. Живот ее казался огромным по сравнению с маленьким, худым лицом.
– Я хочу, чтобы Бену помогала Эмеральда, – сказала Маргарет высоким, звенящим голосом. – Она знает Тимми, и я… я хочу, чтобы она помогала врачу вместо меня, я доверяю ей.
– Но у Марты больше опыта, – не отступал Мэйс.
– Меня это мало заботит. Эмеральда и раньше помогала Бену, не так ли? Она сидела у постели мальчика как сестра милосердия. Я хочу, чтобы она осталась с моим сыном, – настаивала Маргарет.
– Ну что же, – тихо сказал Мэйс. – Но должен предупредить вас, миссис Уайлс, вам лучше отойти куда-нибудь на время. Во имя ребенка, которого вы носите под сердцем. Вам не надо при этом присутствовать.
Маргарет наконец сдалась. Положив руки на свой живот, она словно растворилась в темноте, окружавшей лагерь.
Эмеральда набрала в грудь побольше воздуху. Неожиданно она почувствовала в себе силы выдержать любое испытание. Разве она не помогала Бену, когда он обрабатывал рану Тимми? Если она смогла тогда, сможет и теперь. Она нужна Тимми, и этого достаточно.
Спокойно, без лишних эмоций Мэйс расставил всех по местам. Принесли лампы и чистые полотенца. Труди он велел вскипятить воды. Троих мужчин Мэйс попросил держать мальчика: одному за плечи и по одному за каждую ногу.
Тимми вынесли из повозки и уложили на одеяло. Боб Ригни должен был увести Сюзанну, которая проснулась и плакала. Он взял ее на руки и, баюкая, понес к своей повозке. Помощники заняли свои места.
Тимми, погруженный в полубред, вдруг открыл глаза.
– Эмери, они отрежут мне ногу, да? Эмери проглотила подступившие слезы.
– Да. Но это поможет тебе. Доктор Колт даст тебе опиум, и ты ничего не почувствуешь.
Тимми кивнул. Лицо его, смертельно бледное в неровном свете масляных ламп, выглядело не по-детски.
– Где мама? – спросил мальчик.
– Она… Она ушла погулять, – нашлась Эмери, – но сейчас вернется.
– Она не хочет смотреть, – с пониманием прошептал Тимми. – А ты не уйдешь, Эмери?
– Я буду с тобой, – еле слышно прошептала она. Все было готово. Бен дал Тимми выпить опиум, на лбу его блестела испарина. Капельки пота дрожали на нижней губе.
Эмеральда
– Не волнуйся, малышка, – тихо сказал он, приблизившись к ней. – Тимми сильный мальчик. Он выдержит. И ты тоже смелая девушка.
– Я… надеюсь.
Он взял ее за руку и сжал ее пальцы. И снова сердце Эмери забилось сильнее, а дрожь прошла по телу, как это бывало всякий раз, когда он оказывался рядом.
Мэйс отступил и встал за голову Тимми, готовясь к тому, что ждало его впереди.
– Ну что же, – хрипло сказал Бен Колт, – прошу всех занять свои места. Опиум подействует через пару минут.
Годы спустя в памяти Эмери возникали картины той ужасной ночи: затемненные силуэты над распростертым на земле маленьким телом, бьющимся в конвульсиях. Три масляные лампы, качающиеся над головами Труди и Марты, резкий запах прогорклого масла и гноя.
«Это сон, кошмарный сон», – убеждала она себя. Но, увы, происходящее было явью. Реальным было и лицо Мэйса со сжатыми зубами, искаженное болью.
– Подойдите сюда, Эмеральда, к этой ноге. Да, вот сюда. – Бен Колт давал ей указания, что делать, что подавать. С ужасом смотрела она на пыточные приспособления, приготовленные для операции.
Все были охвачены единым чувством. Казалось, воздух наполнился страхом. «Мы все боимся, – подумала Эмеральда, – все: и Мэйс, и Бен».
Но думать было опасно. Надо было повиноваться командам Бена. Мир перестал для нее существовать. Остались только команды, быстрые, четкие, произносимые ровным, уверенным тоном. С трудом она отдавала себе отчет в том, что это ее руки тянутся за скальпелем, опускают окровавленные щипцы в таз, подают чистые полотенца и примочки.
Все произошло, как и обещала Труди, быстро. Тело мальчика выгибалось, стремилось вырваться из крепко держащих его рук. Он кричал страшно, дико.
– Держись, Эмеральда, держись, – словно издалека доносился голос Мэйса. – Соберись, девочка, не сдавайся.
Тошнота подступала к горлу, но она справилась с ней, до крови прикусив губу. Она не должна упасть сейчас, в самый ответственный момент. Ей надо держаться, пока Бен не остановит кровотечение и не зашьет вены и артерии. И руки Эмери продолжали делать свою работу механически, сами, без участия сознания, только повинуясь приказам Бена.
Они перевязали культю. Затем Тимми, укутанного в одеяло, перенесли обратно в повозку. С ним остались Труди Вандербуш и Бен, а Эмеральда, когда работа ее была закончена, бессильно опустилась на землю.
– Эмери? Ты в порядке? – Она почувствовала, как руки Мэйса подняли ее на ноги.
– Я… Похоже, что в порядке.
– Тебе надо поспать. До рассвета осталось не так много.
– Поспать? Я не могу.
– Сможешь, не сомневайся. Неужели ты думаешь, что твое бодрствование кому-то поможет. Иди поспи. Завтра ты понадобишься Тимми.