Свет твоих глаз
Шрифт:
Мне стало смешно. Вот где, в какой глуши она жила, эта двадцативосьмилетняя женщина, что сумела остаться такой наивной? Ясно же, что при малейшей попытке обобрать меня она даже до вокзала не успеет добраться, как ее отловят и поволокут в обезьянник.
– Спасибо… – голос девчонки дрогнул, сломался.
Она что – реветь вздумала? Опять?!
6. Вероника. Вечер в новом доме
– Ты что – реветь вздумала? Опять?! – Эдуард Евдокимович приблизил ко мне лицо, глядя, по
– Нет. Все в порядке. – Я притормозила на выезде со стоянки, пропуская пару встречных машин.
Рука моего … нанимателя? хозяина?.. поднялась, прикоснулась к щеке. Теплые сильные пальцы скользнули по ресницам и тут же исчезли.
– Не ври. Вон, глаза на мокром месте.
– Ты отвлекаешь меня. Я за рулем. – Другого способа остановить нежелательные расспросы придумать не удалось. Но и этот сработал, как надо: Эд откинулся обратно на сиденье, замкнулся, закрыл глаза.
Мне стало стыдно: человек проявил внимание, а я оттолкнула его – наверное, резче, чем нужно. Но я не готова была откровенничать. Не сейчас и, наверное, не с ним – с мужчиной, которого вижу впервые в жизни.
Как вообще можно рассказать кому-то о том, как я жила? Как свекровь контролировала мои расходы – все до последней копейки? Муж денег не давал. А его мать, у которой был ключ от нашей квартиры, приходила каждый день, как на работу, и сразу же начинала проверку.
Заглядывала в холодильник и в кухонные шкафы. Спрашивала, чем я кормила ее драгоценного сыночка на завтрак, что собираюсь готовить на обед и на ужин. Ходила по комнатам, проверяя, протирала ли я пыль на подоконниках и на подлокотниках кресел. Открывала бельевые шкафы и смотрела, как разложены вещи. Решала, какие трусы и колготки мне носить, какие прокладки и тампоны покупать. Разумеется, выбирала самые дешевые. «Нечего переплачивать за такую ерунду», – говорила она.
И мне не оставалось ничего, кроме как молча брать из ее рук купленные на скидках дешевые предметы женской гигиены. Своих денег у меня не было: как только я вышла замуж, свекровь потребовала, чтобы я уволилась и сидела дома, ухаживая за ее драгоценным сыночком.
«Моя невестка никогда не будет прислуживать чужим людям, да еще из социальных низов! – твердила она. – Да и зарплата у соцработников копеечная! Было бы, чего ради надрываться!»
Все четыре с половиной года, пока длилось мое замужество, я не могла купить себе ничего такого, чего хотела бы сама. А тут… Эдуард Евдокимович не просто дал понять, что я могу покупать себе то, что хочу. Он разрешил мне тратить на это его деньги! Не в счет зарплаты, а просто так!
Я еще не знала, что именно куплю себе. Пока что всего лишь пыталась уложить в голове странную, непривычную и соблазнительно-сладкую мысль: я смогу сама выбирать себе вещи! Странно: почему даже после развода я продолжала покупать себе только то, что было одобрено властной свекровью?
Уезжая, точнее, спасаясь бегством из родного города, я думала лишь о том, чтобы оказаться как можно дальше от облеченной властью семейки и от их преследований. Задуматься о других свободах и возможностях мне даже не приходило в голову – ровно
И теперь, сидя за рулем его новенького джипа, я старательно смаргивала набегающие слезы, а они все катились и катились, оставляя на щеках мокрые дорожки. И вместе с ними из меня выходило, вытекало по капле чудовищное напряжение, в котором, оказывается, я жила все это время.
– Через пятьдесят метров поверните направо, – навигатор дал очередную подсказку.
Впрочем, я и сама видела, куда поворачивать. Дом, в котором жил Эдуард Скворцов, был шестиэтажным и слегка возвышался над двухэтажными коттеджами и трехэтажными таунхаусами, которыми был застроен новый престижный микрорайон Яснодара.
– Приехали? – зачем-то уточнил Эдуард, открывая глаза. За всю дорогу он не произнес ни слова.
– Да. Сейчас припаркуюсь…
– Помнишь, где стояла машина?
– Помню.
– Ставь обратно на то же место. Оно закреплено за моей квартирой.
– Поняла.
Хорошо жить в престижном районе! Тут тебе и огороженный двор с шлагбаумом на воротах, и всегда свободное место на стоянке, и чистый подъезд с кодовым замком и цветочными горшками на лестнице.
– Ой! Могу я спросить?
– Разумеется. – Эд приподнял брови, показывая вежливое удивление.
– Я видела цветы в подъезде. Кто за ними ухаживает?
– Не знаю, – Скворцов равнодушно пожал плечами. – Мы платим жилищной компании, чтобы она сама решала такие вопросы.
Ну да, понятно. Мужчин такие вопросы вообще редко заботят. Когда кругом порядок – они его просто не замечают. Воспринимают, как должное и даже не догадываются, каких усилий стоит этот порядок поддерживать. Мой бывший муж, когда видел меня со шваброй в руках, всегда смеялся: «На шабаш лететь собралась, ведьма?» Другого способа применения швабры он, похоже, просто не знал. Скворцов – тоже сын богатых родителей. Наверное, и отношение к уборке у него такое же.
Домашних растений я в квартире Эда не заметила – ни в гостиной, ни в кабинете – нигде. А какой дом без цветов? Даже в дорогих гостиничных номерах стараются букеты ставить и деревца в кадках!
– У тебя нет аллергии на домашние растения? – я припарковала джип, вынула ключ из зажигания и отстегнула ремень безопасности.
– Не знаю. Думаю, нет. Я не аллергик. – Эд снова отмахнулся от моего вопроса, как от ничего не значащего.
Но я уже не могла остановиться. Идея приобрести хотя бы пару горшечных цветов завладела всем моим существом!
– Тогда я куплю пару растений в твою квартиру?
– Только при условии, что заберешь их с собой, когда соберешься уходить.
Эдуард произнес эти слова слишком безэмоционально, открыл дверцу и вышел из машины. Продолжать разговор о цветах он явно не желал. Но ведь и «нет» не сказал! А значит – можно! Слова Скворцова насчет того, что настанет день, когда я соберусь и уйду, я запомнила, но, увлеченная другими мыслями, не обратила на них внимания. Забрала из багажника два небольших пакета – самые большие и тяжелые Эд взял себе – и следом за мужчиной зашагала к подъезду.