Свет в глазах
Шрифт:
Вооруженные до зубов прихвостни расступились, и по дороге засеменили женщины в невесомых струящихся одеяниях. Они разбрасывали лепестки роз, и у каждой в пупке сиял драгоценный камень.
Вслед за ними шагал собственно лорд Бураадми. В одних только шароварах, зато с великолепными густыми усищами. Он держал по сабле в каждой руке и залихватски смеялся.
– Не пытайся убежать, дорогой! – вскричал он, глядя прямо на Танзена. – Мои верные друзья уж донесли, что явился ты вызволить своего сообщника! Я тебе того не
Танзен не особенно и удивился. Надо думать, Гунявый сразу же доложил куда следует, что кто-то интересуется пленником Злого Раджи.
И расклад сил был явно не в его пользу. Согласно правилам, в таких случаях следует немедленно отступать. Прямая конфронтация с кем-то полномочным, наделенным властью, разрешена только со специальной санкции.
К сожалению, Танзена никто не спрашивал о его желаниях.
Бураадми налетел на него как вихрь. Резанул по крылу, по лапе, закружился смерчем. Для своих лет и объемов двигался он удивительно быстро. Сабли так и порхали, так и летали в смуглых ладонях.
Это походило на какой-то вид волшебства.
Танзен перешел в форму № 22 (акрилианин). Броня этих людей-крокодилов не уступает металлическим доспехам. Танзен клацнул пастью, шарахнул страшным хвостом – и Бураадми лишь чудом успел увернуться.
Но успел. Более того – его аура запылала огнем, глаза явственно засветились. Злой Раджа каким-то образом стал еще проворнее, а его сабли прорезали чешую Танзена, добрались до мяса.
А еще он… запел.
– Солнце восходит, и горы стоят!.. – танцевал Бураадми под играющую откуда-то музыку. – Ринулся в бой прекрасный раджа! Смотрят боги с небес, как прекрасный раджа дерзких плебеев поверг, песню при этом поя! Снова все хорошо, и девы вокруг! Все они очень хотят… раджу-у-у!..
Танзен перешел в форму № 93 (драуг). Став псевдонежитью, он перестал чувствовать боль, обрел почти десятикратную против нормы силу. Обычная сталь перестала его пугать, а серебра при Злом Радже не было.
Однако тот не убоялся и драуга. Крутясь, как волчок, колыша жирным пузом, он увернулся от страшного удара и отсек Танзену руку. Тут же отпрыгнув, он укоризненно воскликнул:
– Эй, дорогой, прояви же уважение! Я спел и станцевал для тебя – теперь ты спой и станцуй! Что за драка без танца и песни, подумай сам!
В подтверждение своих слов он заколыхался всем телом, зазвенел золотыми браслетами на лодыжках и запястьях. Танзен, лишившийся руки, переметнулся в форму № 25 (тигр). Огромный полосатый зверь прыгнул на Злого Раджу, схватил его зубами за плечо – но кожа оказалась прочнее камня!
– Солнце восходит, и горы стоят!.. – пропел Бураадми, с силой ударяя Танзена в нос. – С тигром сцепился прекрасный раджа! Смотрят боги с небес, как прекрасный раджа хищника злого поверг…
Танзен резко перешел в форму № 46 (цанцер) и сомкнул на горле Бураадми клешню. Злой Раджа замолк на полуслове
Его многочисленные слуги подались вперед. Но Танзен сдавил сильнее, по смуглой коже потекла кровь – и все замерли. Волшебник щелкнул второй клешней у самого живота Бураадми, а торакоподами вырвал из его рук сабли.
Отбросив их подальше, Танзен еще разок встряхнул Злого Раджу, поднял повыше и проскрипел:
– Солнцегххляд. Отпустххите екххо.
Говорить было трудно. Мандибулы и ногочелюсти цанцера плохо справлялись с парифатской речью. У этих людей-раков язык собственный, очень сложный, приспособленный для водной среды.
Кстати о водной среде. Танзен уже начал чувствовать стеснение в жабрах. Цанцеры способны оставаться на воздухе часами, но им это неприятно.
Еще немного, и Танзену станет больно.
По счастью, Бураадми что-то прохрипел, и его слуги помчались выполнять приказ. Уже через несколько минут солнцегляда доставили к воротам.
Это не был брат Массено. Танзену хватило одного взгляда, чтобы это понять. Конечно, он почти ничего не знал об этом монахе, но уж в одном-то факте был уверен.
Брат Массено – мужского пола.
А к нему шагала женщина. Молодая и в общем-то даже привлекательная, хотя и нездорово худая. В отличие от монахов мужеского пола, тонзуры на ней не было, но в остальном все то же самое. Багровая ряса, Ктава на поясе, повязка на глазах.
– Да осветит тебя Солнце, добрый цанцер, – хрипло произнесла она, сразу поняв, кому обязана. – Я не знаю тебя, но прими мою благодарность.
Танзен разжал клешню. Бураадми упал на колени и горестно простонал:
– Вот, проиграл прекрасный раджа, небо упало и море горит… Кто ты, обидчик, ответь громко мне! Имя свое назови и открой мне лицо!
Танзен секунду поколебался, но потом все-таки перешел в форму № 50. Он все равно уже засветил тут целых пять форм, еще одна ничего не изменит.
Глаза лорда Бураадми расширились. Уставившись куда-то на шею Танзена, он пробежал вперед и возопил:
– А-а-а!.. А-а-а!.. У тебя родинка в том же месте, что и у меня! Ты… ты мой потерянный брат!
Прихвостни изумленно ахнули. Оркестр грянул туш. Бураадми затанцевал вокруг Танзена, изящно вскидывая руки.
А волшебник почесал свою родинку, посмотрел на действительно точно такую же у Злого Раджи и сухо сказал:
– Родинки не передаются по наследству. Если у двух людей родинка в одном и том же месте – это ничего не значит. Просто случайное совпадение.
– Ай, ну вот что ты делаешь, дорогой?! – всплеснул руками Бураадми. – Зачем такую красивую историю портишь?! Вот кто ты после этого?!
– Уж точно не твой брат, – холодно ответил Танзен.
– Грубо, дорогой! – рассердился Злой Раджа. – Очень грубо и обидно! Ну и пожалуйста! Иди своей дорогой!