Свет в конце Бродвея
Шрифт:
Но то прозвище, которое когда-то заставило Ингу горько рыдать, теперь доставило ей несказанное удовольствие. Она – пигалица! Наверное, только Василий Петрович нынче и может сказать такое ей – взрослой и состоявшейся сорокалетней женщине, имеющей совсем взрослого сына.
– Ну, чего задумалась! – вернул Ингу в реальность голос радушного хозяина. – Рыбу специально для тебя закоптил. Знаю, ты к мясу равнодушна. Поэтому первым делом рыбка, а затем мы – мужики – и копченого окорока отведаем. Пока с рыбой управимся, он как раз и подоспеет.
Значит,
– Знакомиться-то с нашими друзьями будешь?
Инга поспешно кивнула и по очереди протянула руку сначала высокой темноволосой женщине, чье гладкое лицо было почти лишено морщин, отчего она казалась куда моложе своих лет.
– Мария Петровна.
Инга тоже представилась, а затем протянула ладошку седовласому старцу, обладателю густой, тщательно ухоженной бороды и довольно приличной еще шевелюры. Рядом с ним стояла красивая трость, видимо, помогавшая старцу при ходьбе. Но держался он очень прямо и даже гордо, взгляд у него был умный и с какой-то хитрецой.
– Виктор Андреевич.
– Очень приятно.
– Мне тоже приятно, голубушка, – ласково прогудел Виктор Андреевич. – Алена не преувеличила, вы и впрямь снежная королева. Холодная красавица, заставляющая мужчин сходить с ума от вашей недоступности.
– Да что вы, – окончательно смутилась Инга. – Я совсем не королева.
– А выглядите просто по-королевски.
– Витюша, хватит девочку смущать, будет тебе, – смеясь, осадила этого донжуана его жена. – Видишь, она сама не своя от твоих комплиментов.
Кроме пожилой пары и Василия Петровича с Аленой, в беседке находились еще двое молодых людей. Оказалось, что это сыновья Виктора Андреевича и Марии Петровны от их первых браков – Сева и Вова. Мужчинам было на вид лет по сорок или чуть больше. И они оба оказались молчаливыми. На них внешность Инги не произвела никакого впечатления. Они лишь сдержанно кивнули ей и почти сразу же вновь уткнулись в свои тарелки.
А вот Виктор Андреевич был любителем поболтать, еда интересовала его куда меньше, чем застольная беседа.
– Мы с Машенькой знаем друг друга еще с юности. Но смогли воссоединиться и быть вместе лишь в очень зрелом возрасте. Когда мы познакомились с ней, у нас у обоих были семьи, маленькие дети. Ответственность перед семьями не позволила нам оставить их. Но теперь Маша вдова, а мы с моей супругой давно перестали понимать друг друга, стали чужими людьми. Поэтому, как только я сумел оформить развод, я сразу же сделал Маше предложение. К чему тянуть время? В нашем возрасте каждый день может стать последним.
– Это в любом возрасте может случиться, – деликатно произнесла Инга.
– Но согласитесь, с пожилыми людьми такое происходит все же куда чаще? – с улыбкой возразил ей Виктор Андреевич.
Инга не нашлась, что ответить. Она впервые видела человека, который бы столь непринужденно шутил на
– А чем занимается ваш муж? – спросила она у Марии Петровны, которая оказалась ее соседкой по столу.
Виктор Андреевич переключился на хозяина застолья, так что у женщин появилась возможность тихонько посплетничать между собой.
– Виктор занимается научной работой. Он – физик-теоретик.
– Как интересно. А вы?
– Я тоже.
– Вы вместе работаете?
– Работали когда-то. Но теперь я занимаюсь хозяйством, а вот Витюша до сих пор трудится в своем институте. И честно говоря, я этому очень рада. Для Виктора крайне важно, что он до сих пор может приносить пользу людям, может делать свой ежедневный вклад в науку. Мне кажется, если он выйдет на пенсию, то очень быстро угаснет.
Однако вдоволь поговорить им не удалось. Поедание копченой рыбы требовало сосредоточенности и внимания. Костей в ней было предостаточно, правда, благодаря их размерам справиться с ними не составляло особого труда. Это когда рыбешка мелкая, то с косточками приходится повозиться. Но когда рыба длиной с руку взрослого человека, дело совсем другое.
На столе был выставлен целый ассортимент речной рыбы: большой лещ, килограмма на два, три форельки, каждая примерно по килограмму. И наконец, было блюдо с рыбным ассорти – окуни, сибас и судак.
– Ни карасей, ни плотвы я никогда не беру. Вкус у этой рыбы совсем не тот, что нужен.
Василий Петрович, видя, как все уплетают его рыбу за обе щеки, был откровенно доволен удавшимся застольем.
– Я никогда не режу рыбу на части и не чищу чешую, – делился он со всеми секретом приготовления своей рыбы, которая и впрямь была потрясающе вкусной, буквально таяла во рту. – Удаляю лишь жабры и внутренности. Хорошенько солю и оставляю на часок в тепле. Слежу лишь за тем, чтобы мухи к ней не пробрались. Затем убираю ее в холодильник еще на несколько часов. Если утром засолить, то к вечеру рыба уже просолится. Останется только смыть с нее излишки соли и засунуть в коптилку.
– Ни перца, ни пряностей?
– Никогда! Из ароматов только натуральная ольха. Именно из ее опилок получается самый лучший дым.
Коптилка у Василия Петровича была тоже знатная. По его собственному утверждению, там запросто мог поместиться целый поросенок или громадная стерлядь.
– В следующий раз угощу вас собственными осетровыми, – пообещал Василий Петрович. – Развел мальков, теперь жду урожая.
– Некоторые из наших рыбок уже размером с локоть, – добавила Алена.
– Нашла чем хвастаться! – тут же осадил супругу Василий Петрович. – Осетровых меньше метра длиной и рассматривать не стоит! Ерунда, а не рыба. Одна кожа и панцирь. Даже несмотря на то, что вместо костей у них хрящи, есть там все равно нечего.