Свет в конце Бродвея
Шрифт:
– Преступник потрудился над твоей электроникой.
– Но кто-то его должен был впустить в мой гараж. И я считаю, что один из гостей открыл гараж, а ночью его сообщник явился и испортил машину.
– Почему же обязательно сообщник? – не успокаивалась Инга. – Злодей мог и сам заявиться среди ночи.
Ваня как-то странно смутился, кинул на Алену виноватый взгляд и ничего больше не произнес.
Инга насупилась. Ваня с Аленой такие противные. Скрытничают, таятся. И от кого таятся? От нее, от Инги!
– А Нюше вы расскажете о своих планах? – спохватилась она внезапно. – Бедная
Алена с Ваней вновь переглянулись. А потом телохранитель быстро ответил:
– Будет лучше, если и Нюша пока что побудет в неизвестности.
Инге стало немного легче, что неосведомленной будет не она одна. Вместе с ней тут и Нюша, и Василий Петрович. Да, она оказалась в хорошем обществе. И еще неизвестно, кто тут в проигрыше – она или Алена с Ваней, вздумавшие таиться от всех, в том числе даже от своих самых близких.
Обратно домой Инга возвращалась словно на крыльях. Сердце у нее в груди так и пело. Ваня жив! Какая радость! На душе было хорошо и легко. Мнимая смерть Вани придавила Ингу гораздо сильнее, чем она хотела показать. Пусть с ее стороны к Ване и не было горячей любви, но зато была ровная дружеская привязанность. Инга ценила мужчину за его молчаливую покладистость и умение всегда оказаться рядом в сложный момент. Он был ее другом, потерять которого она бы не хотела.
Напоследок, уже прощаясь, Инга еще уточнила у Вани несколько моментов:
– Скажи мне в последний раз, чтобы окончательно снять уж все подозрения с Нюши: она тебе не родственница?
– Нет.
– А завещание? Ты не писал в ее пользу завещания?
– Нет. Мне бы такое и в голову не пришло. Мне есть кому завещать нажитое.
– Это ты про кого говоришь?
Ваня как-то смутился, отвел глаза и пробормотал, что Инга этих людей не знает и совсем не надо, чтобы она с ними знакомилась.
– Достаточно вам и то знать, что Нюше после моей смерти ничего бы не обломилось.
– И она об этом знала?
И Ваня в ответ клятвенно заверил Ингу:
– Никакого повода надеяться на то, что она станет моей наследницей, у девочки нет.
В ответ Инга радостно воскликнула:
– Значит, и повода желать тебе смерти у нее тоже нет!
Ваня молча пожал плечами, словно это само собой и подразумевалось изначально.
И вот теперь Инга, окончательно убедившись в невиновности Нюши, боролась в душе с искушением рассказать девушке и Василию Петровичу правду. Разумеется, под строгим секретом! Уразумев, что она собирается сделать, Инга даже остановилась на месте и изумленно прошептала:
– Все-таки как хорошо они меня знают. Ваня с Аленой предупреждали, чтобы я держала язык за зубами, а я собралась разболтать о Ванином «воскрешении» на все поместье.
И, устыдившись своих намерений, Инга решила вообще не возвращаться в дом. Там в обществе убитых горем служанок и Нюши ей будет гораздо труднее удержать язык за зубами. Она может не сдержаться и проговориться им о том, что Ваня жив и горевать по нему не надо. А ведь именно от этого ее предостерегали друзья.
Так что постепенно в голове у Инги начала созревать мысль не ходить домой, а напротив,
«Все-таки безобразие, что я лично даже не выразила ему соболезнования по поводу смерти его супруги».
Но если бы кто-то заставил Ингу хорошенько покопаться у нее самой в ее душе, то наверняка она бы обнаружила там под нагромождением всяческих благих порывов всего один, но зато очень искренний грешок. Ее не столько интересовал Виктор Андреевич, сколько его молодой друг и, возможно, дальний родственник – Игорь. Вот кого Инге хотелось вновь увидеть. Несмотря на то что они расстались совсем недавно, женщина уже соскучилась по нему. И к тому же ей не давало покоя то обстоятельство, что Игорь был не вполне откровенен с ней.
«Если он хочет, чтобы у нас возникло что-то серьезное, ему придется объясниться со мной».
Конечно, направляя свои стопы в сторону соседнего поселка, Инга рассматривала вероятность того, что она зайдет к Игорю, коли уж окажется в Буденовке. Но ведь у нее же есть веский повод для этого. Надо же узнать, как обстоят дела у Игоря с поиском наркоторговца, занимающегося поставками столь редкого и экзотического наркотика, каким был и является пейотль для нашей страны.
«А если он спросит, почему я просто ему не позвонила? Что же, тогда скажу, что случайно стерла его номер телефона. А в Буденовке оказалась по своим делам, вот и решила зайти к нему на минуточку, раз уж все равно я здесь».
И, успокоившись, Инга направилась прямиком к воротам. Настроение у нее было превосходное. Мысль о встрече с Игорем будоражила ей кровь.
Однако далеко ей уйти не удалось. Возле ворот стояла какая-то женщина, на вид лет тридцати пяти – сорока. Пожалуй, что когда-то она была даже недурна собой, вот только заплаканные глаза портили всю ее красоту. Почему-то при виде этой заплаканной женщины Инга подумала, что причиной ее слез очень даже запросто может быть их Ваня.
Почему Инга так решила? Ведь у заплаканной женщины на лбу не было написано, что она подруга Вани. Ну этому имелось вполне логичное объяснение. За те годы, что они с Ваней были знакомы друг с другом, Инга имела возможность наблюдать женщин, с которыми у телохранителя бывали романы. Всех их роднило между собой то, что они были высокие, статные, крепко сбитые, несколько в теле. И что называется, исконной славянской внешности – с густыми русыми волосами, маленьким курносым носом и толстыми румяными щеками. Именно такие женщины, напоминающие Ване девиц в его родной деревне, и становились объектом его неподдельного интереса.
Нет, возвышенных чувств он к этим женщинам не питал, они предназначались исключительно для удовлетворения физиологических потребностей мужчины.
Подумав о том, что заплаканная тетка вполне в духе Вани, Инга не собиралась возле нее останавливаться. Но женщина сама обратилась к ней.
– Простите, – произнесла она, – вы не знаете, хозяин дома?
– Нет, он уехал.
– Мне необходимо его видеть.
Инга пожала плечами.
– Если необходимо, так идите и подождите его. Рано или поздно Василий Петрович вернется домой.