Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Живая изгородь вокруг двора Расима была тёмно-зелёной и росла, обвивая частоколы высотой в пять газов. Двор Расима был одним из немногих дворов, где стояли ворота. Жители Расулабада испокон веков полагают, что, если ты ставишь ворота, ты не рад своим соседям и не гостеприимен. С такими людьми мало кто общается и дружит. Однако Расима это не заботило. У него было что скрывать, а теперь этого прибавилось.
— Открой ворота, Исмат! — позвал Расим, спешившись.
Коричневые деревянные ворота открылись с помощью смугловатого слуги в бледно-зелёной длинной рубашке
— Господин премьер-министр, — поклонился он как подобает. — Я знал, что найду вас здесь.
— Нур? — удивился Расим.
— У меня для вас новость, — заговорщически проговорил Нур и бросил недоверчивый взгляд на незнакомых ему спутников Расима.
— Заезжайте внутрь, — кивнул Расим копейщикам. — Проводи гостей вниз, — велел он Исмату, который с интересом пытался заглянуть в телеги. — Заприте их в той клетке, которую вам откроет Исмат, — сказал он копейщикам.
Надзиратель закрыл ворота и, сгорая от любопытства, подошёл к Расиму.
— Вы нашли, что искали, господин? — округлил он свои раскосые глаза.
Расим довольно кивнул и на овальном лице Исмата появилась восторженная улыбка.
— Вы не хотите запереть их в одной клетке с пленным? — в его голосе слышалось нетерпение. Он хотел поскорее увидеть их.
— Нет. Отдельно.
Расим насупил брови и Исмат понял, что он не потерпит больше вопросов. Хотя надзиратель ещё хотел спросить, где Фозил. Вместо этого он склонил голову и пошёл показывать дорогу в темницу, по которой можно спустить телеги.
— Латиф! — позвал Расим и сам пошёл к нему навстречу. — Я обещал тебе пост главнокомандующего копейщиками Расулабада. Я сдержу своё слово… Но, — Расим выждал многозначительную паузу и посмотрел вслед уходящим копейщикам. — Если твои люди проболтаются о том, где мы были… — он снова перевёл взгляд на Латифа. Ему не было смысла договаривать. По его косо прищуренному взгляду Латиф понял, что последствия будут плачевными.
— Они охотно забудут дорогу, — заверил Латиф, показав камни с драгоценностями.
Расим довольно кивнул и вернулся к Нуру.
— Говори, — тихо потребовал он.
— Падишах скончался, — также тихо ответил Нур.
— Когда? — слова придворного слуги вызвали в нём резкую обеспокоенность и тревогу. Если падишах умер за время его отъезда, дела плохи.
— Светлейшего падишаха не стало с первыми лучами солнца, — сообщил Нур.
— Нужно скорее идти во дворец, — лицо Расима немного расслабилось, но тревога всё ещё подталкивало его изнутри. Он открыл дверь в воротах и хотел было уйти…
— Это ещё не всё, мой господин, — не успел Расим облегчённо вздохнуть, как тут Нур собирался сообщить ему другую новость и, судя по его тону, плохую. — Сразу после кончины падишаха визири созвали совет. Они хотят сместить вас с поста.
—
— Господин, во дворце ходят слухи, что в Шомабаде есть и третий сын падишаха, — добавил Нур.
Это известие окончательно взбесило Расима. Он сжал кулаки и хотел испепелить Нура, но тот был ему верным слугой всё это время. Это всё Орзу. Хитрый лис пытается обставить коварного шакала. Пора поставить его на место.
— Что ж, — вздохнув, успокоился Расим. — Пошли во дворец. Положим этим слухам конец.
За час до полудня Расим с Нуром пришли во дворец. На улицах, ведущих во дворец, на аллее и широкой площади перед дворцом не было никого. Они поднялись по широким гранитным ступеням и прошли внутрь сквозь открытые красно-коричневые двери с позолоченной резьбой. В коридорах сновали слуги в единодушном молчании. На головы они все водрузили черные тюбетейки и обмотали их белой чалмой, служанки же накинули на свои головы белые платки. Увидев Расима, они все попрятались, словно крысы.
Вместе с Нуром Расим направился к юго-восточному крылу дворца. В саду между террасами завяли цветы. Они свернули налево и через коридор вышли на террасу фруктового сада. Здесь росло всего семь вишен. Эти деревья казались поникшими, словно бы скорбели по усопшему падишаху, ведь он больше не будет восхищаться их ароматом по веснам. Расим хмыкнул с искрой предвкушаемого триумфа и прошёл дальше в другой коридор, свернув направо.
Из-за противоположного угла этого коридора показался Неъмат. Увидев Расима, главный придворный лекарь подбежал к нему. У старика дрожали руки и губы. Проглотив горький ком, он, наконец, сказал охрипшим голосом:
— Господин премьер-министр, светлейший падишах скончался.
Его заплаканные глаза покраснели. Видимо, он рыдал без устали. Тем не менее это не помешало Расиму понять, что старик произнёс его титул с неуверенной запинкой.
— Я знаю, — негромко сказал Расим. Он искусно изобразил скорбь на своём лице и положил руку на плечо старику. — Светлейшего падишаха сковывала воистину редкая болезнь. Она медленно пожирала его. Сделав своё дело, она, наконец, отступила. Мужайся, мой друг. Наш падишах теперь в лучшем мире, — утешительно проговорил Расим и заботливо вытер искреннюю слезу из глаз старика. — «К чему эти слёзы, если ты тоже состоишь в заговоре?» — Где сейчас… тело? — Расим хотел скорее осмотреть его.
Неъмат взял Расима за локоть и указал в сторону покоев. Он опустил руки, словно бы это причиняло ему боль.
— Тело падишаха там, где лежало все эти годы. Мы хотели отнести его в тронный зал, но Нур сказал, что нужно дождаться вас. Как хорошо, что вы так скоро вернулись. Визири собрались в тронном зале. Они хотят…
— Я знаю, чего они хотят, — спокойно прервал Расим. — Знаете, Неъмат-ака, в последнее время я чувствую недоверие в свой адрес и слышу шёпоты за спиной. С меня довольно. Я сам уйду с поста.